Теперь совершенно понятно, почему и въ городахъ нельзя имѣть такихъ же экипажей, какъ наши, между тѣмъ какъ японскій извозчикъ, довезя васъ до такой лѣстницы, очень вѣжливо проситъ васъ выйти и спуститься по лѣстницѣ пѣшкомъ.
Самъ онъ взваливаетъ колясочку на плечи и слѣдуетъ за вами. Спустившись или поднявшись по лѣстницѣ, вы спокойно продолжаете путь въ коляскѣ, которая, очевидно, и дѣлается легонькою съ этою цѣлью; она очень изящной работы, въ два колеса, съ крытымъ верхомъ и только на одного сѣдока. Для облегченія извозчика во время бѣга коляска устроена такъ, что когда пассажиръ сядетъ въ нее и извозчикъ подниметъ оглобли, то тяжесть сѣдока перевѣшиваетъ кузовъ назадъ, а извозчику приходится нажимать оглобли внизъ; такимъ образомъ коляска сама во время бѣга приподнимаетъ извозчика и значительно облегчаетъ его.
Японцы-извозчики, совершенно такъ же, какъ и наши, стоятъ на углахъ и вдоль улицъ, любезно предлагая свои услуги. Японцы называютъ ихъ „джинне-рик-ша“: это значитъ „человѣкъ лошадь“, ша — это просто приставка. Вотъ почему они и кричатъ: „ша, ша“, когда предлагаютъ вамъ ѣхать.
Мало жалѣютъ себя эти японцы: они летятъ доброй, крупной рысью и только изрѣдка покрикиваютъ прохожимъ: „гоменнасай“, т. е. „извините!“ Между тѣмъ это занятіе гибельно дѣйствуетъ на здоровье. Ни одинъ джинеерикша не доживетъ до старости: учащенное, неправильное дыханіе во время частаго, быстраго бѣга, остановки въ разгоряченномъ состояніи на свѣжемъ воздухѣ — все это очень быстро разрушаетъ здоровье; они заболѣваютъ чахоткой, которая скоро сводитъ ихъ въ могилу.
Въ джиннерикша идетъ только самый бѣдный людъ; однако въ столицѣ Токіо такихъ извозчиковъ насчитываютъ до 50.000.
Вѣдь не такъ давно закипѣла такая жизнь въ портѣ Нагасаки. Японцы очень долго не пускали къ себѣ европейцевъ: они очень недовѣрчиво относились къ намъ. Европейцы же, съ своей стороны, очень сильно желали завести торговыя сношенія съ этой богатой и неразгаданной страной; они употребляли всевозможныя старанія и усилія добиться этого.
Первые европейцы, которыхъ пустили къ себѣ японцы, были испанцы. Японское правительство отвело имъ въ нагасакской бухтѣ маленькое мѣстечко и разрѣшило имъ заниматься торговлей, но со строгимъ условіемъ, чтобы дальше стѣнки, которой было обнесено испанское селеніе, ни одинъ человѣкъ не смѣлъ никуда показываться.
Затѣмъ появились въ Японіи іезуиты. Вмѣшательство послѣднихъ въ религію японцевъ сильно раздражило народъ, и въ одинъ прекрас-
Теперь совершенно понятно, почему и в городах нельзя иметь таких же экипажей, как наши, между тем как японский извозчик, довезя вас до такой лестницы, очень вежливо просит вас выйти и спуститься по лестнице пешком.
Сам он взваливает колясочку на плечи и следует за вами. Спустившись или поднявшись по лестнице, вы спокойно продолжаете путь в коляске, которая, очевидно, и делается легонькою с этою целью; она очень изящной работы, в два колеса, с крытым верхом и только на одного седока. Для облегчения извозчика во время бега коляска устроена так, что когда пассажир сядет в нее и извозчик поднимет оглобли, то тяжесть седока перевешивает кузов назад, а извозчику приходится нажимать оглобли вниз; таким образом коляска сама во время бега приподнимает извозчика и значительно облегчает его.
Японцы-извозчики, совершенно так же, как и наши, стоят на углах и вдоль улиц, любезно предлагая свои услуги. Японцы называют их «джинне-рик-ша», это значит «человек-лошадь», ша — это просто приставка. Вот почему они и кричат: «Ша, ша», — когда предлагают вам ехать.
Мало жалеют себя эти японцы: они летят доброй, крупной рысью и только изредка покрикивают прохожим: «Гоменнасай», — то есть «извините!» Между тем, это занятие гибельно действует на здоровье. Ни один джинеерикша не доживет до старости: учащенное, неправильное дыхание во время частого, быстрого бега, остановки в разгоряченном состоянии на свежем воздухе — все это очень быстро разрушает здоровье; они заболевают чахоткой, которая скоро сводит их в могилу.
В джиннерикша идет только самый бедный люд; однако в столице Токио таких извозчиков насчитывают до 50 000.
Ведь не так давно закипела такая жизнь в порте Нагасаки. Японцы очень долго не пускали к себе европейцев: они очень недоверчиво относились к нам. Европейцы же, с своей стороны, очень сильно желали завести торговые сношения с этой богатой и неразгаданной страной; они употребляли всевозможные старания и усилия добиться этого.
Первые европейцы, которых пустили к себе японцы, были испанцы. Японское правительство отвело им в нагасакской бухте маленькое местечко и разрешило им заниматься торговлей, но со строгим условием, чтобы дальше стенки, которой было обнесено испанское селение, ни один человек не смел никуда показываться.
Затем появились в Японии иезуиты. Вмешательство последних в религию японцев сильно раздражило народ, и в один прекрас-
