И ангелъ указалъ на валявшійся въ этомъ хламѣ разбитый цвѣточный горшокъ, изъ котораго торчалъ комъ земли, весь оплетенный корнями большого, полевого цвѣтка; цвѣтокъ завялъ и никуда больше не годился, его и выбросили.
— Возьмемъ его съ собою!—сказалъ ангелъ.—Я разскажу тебѣ про этотъ цвѣтокъ, пока мы летимъ!
И ангелъ сталъ разсказывать.
„Въ этой самой узкой улицѣ, въ низкомъ подвалѣ, жилъ бѣдный больной мальчикъ. Съ самыхъ раннихъ лѣтъ онъ вѣчно лежалъ въ постели; когда же чувствовалъ себя особенно хорошо, то проходилъ на костыляхъ по своей коморкѣ раза два взадъ и впередъ, вотъ и все. Иногда лѣтомъ солнышко заглядывало на полчаса и въ подвалъ; тогда мальчикъ садился на солнышко и, держа руки противъ свѣта, любовался просвѣчивавшею въ его тонкихъ пальцахъ алою кровью; такое сидѣнье на солнышкѣ замѣняло ему прогулку. О богатомъ весеннемъ уборѣ лѣсовъ онъ зналъ только потому, что сынъ сосѣда приносилъ ему весною первую распустившуюся буковую вѣточку; бѣдняжка держалъ ее надъ головой и переносился мыслью подъ зеленые буки, гдѣ сіяло солнышко и распѣвали птички. Разъ сынъ сосѣда принесъ мальчику и полевыхъ цвѣтовъ; между ними былъ одинъ съ корнемъ; мальчикъ посадилъ его въ цвѣточный горшокъ и поставилъ на окно близь своей кроватки. Видно легкая рука посадила цвѣтокъ: онъ принялся, сталъ рости, пускать новые отростки, каждый годъ цвѣлъ и былъ для мальчика цѣлымъ садомъ, его маленькимъ земнымъ сокровищемъ. Мальчикъ поливалъ его, ухаживалъ за нимъ и заботился о томъ, чтобы его не миновалъ ни одинъ лучъ, который только пробирался въ коморку. Ребенокъ жилъ и дышалъ своимъ любимцемъ, и тотъ, вѣдь, цвѣлъ, благоухалъ и хорошѣлъ для него одного. И къ цвѣтку повернулся мальчикъ даже въ ту послѣднюю минуту, когда его отзывалъ къ себѣ Господь Богъ… Вотъ уже цѣлый годъ, какъ мальчикъ у Бога; цѣлый годъ стоялъ цвѣтокъ, всѣми забытый на окнѣ, завялъ, засохъ и былъ выброшенъ на улицу вмѣстѣ съ прочимъ хламомъ. Этотъ-то бѣдный, увядшій цвѣточекъ мы и взяли съ собой: онъ доставилъ собою куда больше радости, чѣмъ самый пышный цвѣтокъ въ саду королевы.
— Откуда же ты знаешь все это?—спросило дитя.
И ангел указал на валявшийся в этом хламе разбитый цветочный горшок, из которого торчал ком земли, весь оплетённый корнями большого, полевого цветка; цветок завял и никуда больше не годился, его и выбросили.
— Возьмём его с собою! — сказал ангел. — Я расскажу тебе про этот цветок, пока мы летим!
И ангел стал рассказывать.
«В этой самой узкой улице, в низком подвале, жил бедный больной мальчик. С самых ранних лет он вечно лежал в постели; когда же чувствовал себя особенно хорошо, то проходил на костылях по своей каморке раза два взад и вперёд, вот и всё. Иногда летом солнышко заглядывало на полчаса и в подвал; тогда мальчик садился на солнышко и, держа руки против света, любовался просвечивавшею в его тонких пальцах алою кровью; такое сиденье на солнышке заменяло ему прогулку. О богатом весеннем уборе лесов он знал только потому, что сын соседа приносил ему весною первую распустившуюся буковую веточку; бедняжка держал её над головой и переносился мыслью под зелёные буки, где сияло солнышко и распевали птички. Раз сын соседа принёс мальчику и полевых цветов; между ними был один с корнем; мальчик посадил его в цветочный горшок и поставил на окно близ своей кроватки. Видно лёгкая рука посадила цветок: он принялся, стал расти, пускать новые отростки, каждый год цвёл и был для мальчика целым садом, его маленьким земным сокровищем. Мальчик поливал его, ухаживал за ним и заботился о том, чтобы его не миновал ни один луч, который только пробирался в каморку. Ребёнок жил и дышал своим любимцем, и тот, ведь, цвёл, благоухал и хорошел для него одного. И к цветку повернулся мальчик даже в ту последнюю минуту, когда его отзывал к себе Господь Бог… Вот уже целый год, как мальчик у Бога; целый год стоял цветок, всеми забытый на окне, завял, засох и был выброшен на улицу вместе с прочим хламом. Этот-то бедный, увядший цветочек мы и взяли с собой: он доставил собою куда больше радости, чем самый пышный цветок в саду королевы.»
— Откуда же ты знаешь всё это? — спросило дитя.