Вы, конечно, видали увеличительное стекло—круглое, выпуклое, черезъ которое всѣ вещи кажутся во сто разъ больше, чѣмъ онѣ на самомъ дѣлѣ? Если черезъ него поглядѣть на каплю воды, взятой гдѣ-нибудь изъ пруда, то увидишь цѣлыя тысячи диковинныхъ звѣрьковъ, которыхъ вообще никогда не видно въ водѣ, хотя они тамъ и есть. Смотришь на каплю такой воды, а передъ тобой ни дать—ни взять цѣлая тарелка живыхъ креветокъ, которыя прыгаютъ, копошатся, хлопочутъ, откусываютъ другъ у друга то переднюю ножку, то заднюю, то тутъ уголокъ, то тамъ кончикъ, и радуются и веселятся по-своему!
Жилъ-былъ одинъ старикъ, котораго всѣ звали „Копуномъ-Хлопотуномъ“,—такое ужъ у него было имя. Онъ вѣчно копался и хлопоталъ надъ всякою вещью, желая извлечь изъ нея все, что только вообще можно, а нельзя было достигнуть этого простымъ путемъ—прибѣгалъ въ колдовству.
Вотъ сидитъ онъ разъ, да смотритъ черезъ увеличительное стекло на каплю воды, взятой прямо изъ лужи. Батюшки мои, какъ эти звѣрьки копошились и хлопотали тутъ! Ихъ были тысячи, и всѣ они прыгали, скакали, кусались, щипались и пожирали другъ друга.
— Но, вѣдь, это отвратительно!—вскричалъ старый Копунъ-Хлопотунъ.—Нельзя-ли ихъ какъ-нибудь умиротворить, ввести у нихъ порядокъ, чтобы всякій зналъ свое мѣсто и свои права?
Думалъ, думалъ старикъ, а все ничего придумать не могъ. Пришлось прибѣгнуть къ колдовству.
— Надо ихъ окрасить, чтобы они больше бросались въ глаза!—сказалъ онъ и чуть капнулъ на нихъ какою-то жидкостью, вродѣ краснаго вина; но это было не вино, а вѣдьмина кровь, самаго перваго сорта. Всѣ диковинные звѣрьки вдругъ приняли красноватый оттѣнокъ, и каплю воды можно было теперь принять за цѣлый городъ, кишѣвшій голыми индійцами-дикарями.
— Что у тебя тутъ?—спросилъ старика другой колдунъ безъ имени,—этимъ-то онъ какъ-разъ и отличался.
— А вотъ, угадай!—отозвался Копунъ-Хлопотунъ.—Угадаешь—я подарю тебѣ эту штуку. Но угадать не такъ-то легко, если не знаешь, въ чемъ дѣло!
Вы, конечно, видали увеличительное стекло — круглое, выпуклое, через которое все вещи кажутся во сто раз больше, чем они на самом деле? Если через него поглядеть на каплю воды, взятой где-нибудь из пруда, то увидишь целые тысячи диковинных зверьков, которых вообще никогда не видно в воде, хотя они там и есть. Смотришь на каплю такой воды, а перед тобой ни дать ни взять целая тарелка живых креветок, которые прыгают, копошатся, хлопочут, откусывают друг у друга то переднюю ножку, то заднюю, то тут уголок, то там кончик, и радуются и веселятся по-своему!
Жил-был один старик, которого все звали «Копуном-Хлопотуном», — такое уж у него было имя. Он вечно копался и хлопотал над всякою вещью, желая извлечь из неё всё, что только вообще можно, а нельзя было достигнуть этого простым путём — прибегал в колдовству.
Вот сидит он раз, да смотрит через увеличительное стекло на каплю воды, взятой прямо из лужи. Батюшки мои, как эти зверьки копошились и хлопотали тут! Их были тысячи, и все они прыгали, скакали, кусались, щипались и пожирали друг друга.
— Но, ведь, это отвратительно! — вскричал старый Копун-Хлопотун. — Нельзя ли их как-нибудь умиротворить, ввести у них порядок, чтобы всякий знал своё место и свои права?
Думал, думал старик, а всё ничего придумать не мог. Пришлось прибегнуть к колдовству.
— Надо их окрасить, чтобы они больше бросались в глаза! — сказал он и чуть капнул на них какою-то жидкостью, вроде красного вина; но это было не вино, а ведьмина кровь, самого первого сорта. Все диковинные зверьки вдруг приняли красноватый оттенок, и каплю воды можно было теперь принять за целый город, кишевший голыми индийцами-дикарями.
— Что у тебя тут? — спросил старика другой колдун без имени, — этим-то он как раз и отличался.
— А вот, угадай! — отозвался Копун-Хлопотун. — Угадаешь — я подарю тебе эту штуку. Но угадать не так-то легко, если не знаешь, в чём дело!
