ритъ о высокой степени воспитанности зрителей первыхъ рядовъ. Теперь барышня-Перчатка поетъ свою большую арію съ руладами:
„Я такъ убита,
Такъ сердита,
Что вамъ клянусь,
Я разреву-у-усь!..“
— Теперь самый интересный моментъ, Аня! Видишь, господинъ Мундиръ разстегивается и обращаетъ свою рѣчь прямо къ тебѣ, чтобы ты похлопала ему! Но ты не хлопай! Такъ бонтоннѣе[1]! Послушай, какъ онъ шуршитъ: „Чаша терпѣнія моего переполнилась! Берегитесь! Я подведу интригу! Вы—Трубка, а я—малый съ головой! Фьють! и—нѣтъ васъ!“—Гляди, Аня! Это самая интересная сцена во всей комедіи! Мундиръ схватываетъ Трубку и засовываетъ къ себѣ въ карманъ,—лежи тутъ!—а затѣмъ говоритъ: „Вы теперь у меня въ карманѣ и не выйдете оттуда, пока не обѣщаете соединить меня узами брака съ вашей дочерью, Перчаткой съ лѣвой руки! Я протяну ей свою правую.“
— Ужасно хорошо!—опять воскликнула Аня.
— А старая Трубка отвѣчаетъ:
„Что дѣлать мнѣ?
Горю, какъ въ огнѣ!
Ахъ, гдѣ-жъ мой чубукъ?
Вѣдь, я—какъ безъ рукъ!
О, сжальтесь, простите,
Меня отпустите!
Я дочь вамъ отдамъ,
Вѣнчаю васъ самъ!“
— И конецъ?—спросила Аня.
— Что ты!—отвѣтилъ крестный.—Конецъ только для Фонъ-Сапога. Женихъ и невѣста опускаются на колѣни; первая поетъ:
„Отецъ, оживаю!“
Второй:
„Я васъ отпускаю!“
Господинъ Трубка благословляетъ ихъ, а вся мебель поетъ хоромъ:
рит о высокой степени воспитанности зрителей первых рядов. Теперь барышня-Перчатка поёт свою большую арию с руладами:
«Я так убита,
Так сердита,
Что вам клянусь,
Я разреву-у-усь!..»
— Теперь самый интересный момент, Аня! Видишь, господин Мундир расстёгивается и обращает свою речь прямо к тебе, чтобы ты похлопала ему! Но ты не хлопай! Так бонтоннее[1]! Послушай, как он шуршит: «Чаша терпения моего переполнилась! Берегитесь! Я подведу интригу! Вы — Трубка, а я — малый с головой! Фьють! и — нет вас!» — Гляди, Аня! Это самая интересная сцена во всей комедии! Мундир схватывает Трубку и засовывает к себе в карман, — лежи тут! — а затем говорит: «Вы теперь у меня в кармане и не выйдете оттуда, пока не обещаете соединить меня узами брака с вашей дочерью, Перчаткой с левой руки! Я протяну ей свою правую.»
— Ужасно хорошо! — опять воскликнула Аня.
— А старая Трубка отвечает:
«Что делать мне?
Горю, как в огне!
Ах, где ж мой чубук?
Ведь, я — как без рук!
О, сжальтесь, простите,
Меня отпустите!
Я дочь вам отдам,
Венчаю вас сам!»
— И конец? — спросила Аня.
— Что ты! — ответил крёстный. — Конец только для Фон-Сапога. Жених и невеста опускаются на колени; первая поёт:
«Отец, оживаю!»
Второй:
«Я вас отпускаю!»
Господин Трубка благословляет их, а вся мебель поёт хором: