смотря на представление документов, могущих служить доказательством этого права, обязан, тем не менее, разрешить только посессорный иск о восстановлении нарушенного владения. Нельзя не пожалеть в настоящем случае, что в издании государственной канцелярии не помещено под 73 ст. никаких рассуждений, которые бы могли служить значительным подспорьем к разъяснению точного смысла и значения правила этой статьи, но если объяснение сената верно и если правило 73 ст. включено в устав действительно с только что указанной целью, то в нем следует видеть не что иное, как воспрещение, выраженное в 25 ст. устава французского, постановляющей, что „le possessoire et le petitoire ne seront jamais cumulés“. Очевидно, что при таком толковании правила 73 ст. дозволение мировым судьям при производстве дел о восстановлении нарушенного владения принимать в соображение различного рода документы, могущие служить доказательством права собственности или права на владение недвижимостью, в основание выводов относительно фактической стороны спора или, как говорят французские юристы, принимать в соображение non tam ad annulandum petitorium, quam ad colorandum et corroborandum possessorium, является вполне правильным и законным. Против допустимости представления, как доказательства, документов при рассмотрении исков о восстановлении нарушенного владения высказались только Андреянов (Сборн. реш. гражд. кассац. депар. за 1879 г., стр. 91) и Гольмстен в его рецензии на сборник Андреянова (Журн. гражд. и угол. пр. 1881 г., кн. 2, стр. 183), основываясь, главным образом, только на буквальном толковании 73 ст., которая допускает, как мы только что видели, и иное объяснение, вследствие чего, утверждение Андреянова и Гольмстена вряд ли может быть принято к руководству нашей судебной практикой.
Я сказал, что иск о восстановлении нарушенного владения в самом его чистом виде возможен в том случае, когда ответчик начинает владеть имуществом истца на себя; но владение может быть нарушено и другими способами, как положительно, напр. в самовольном пользовании чужим имуществом, так и отрицательно — препятствованием владельцу в осуществлении его прав на имение. Самые виды нарушения владения, или те действия ответчика, которыми нарушается спокойное владение истца, могут быть весьма разнообразны; напр., завладение может выражаться в самовольной постройке здания на чужой земле, в самовольном копании канав, положим, для осушения прилегающего болота, в самовольном осуществлении права пользования. Все эти действия, как составляющие фактическую основу нарушения владения, не могут быть перечислены и, тем более, подведены под какие-либо общие юридические определения. Существенные же признаки нарушения владения, указанные мной, должны быть и здесь для того, чтобы самый иск о восстановлении нарушенного владения был возможен. Коль скоро и здесь ответчик докажет, что в тех действиях его, в которых истец видит нарушение своего владения, нет одного из существенных признаков завладения, напр. представит в доказательство того, что он пользуется имением с согласия истца, арендный контракт, или что он пользуется имуществом истца не самоуправно, представит определение суда о вводе его во владение имением истца по просроченной закладной, то и самый иск о восстановлении нарушенного владения в обоих этих случаях должен быть отвергнут, как невозможный, по отсутствию одного из существенных признаков завладения. Необходимость наличности указанных признаков завладения или нарушения владения для того, чтобы и самый иск о восстановлении владения представлялся возможным, признает и Муллов в его обзоре кассационной практики, по вопросам гражданского судопроизводства за 1872 год. Он только несколько
