ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ. 283 новомъ владѣльцѣ имѣнія, прочтеніемъ акта укрѣпленія его и составленіемъ объ атомъ вводнаго листа, то необходимо прійти къ тому заключенію, что и въ настоящее время, какъ утверждаютъ Загоровскій въ его рецензіи па учебникъ ПІершененича (Жур. Юрид. Общ. 1894 г., кн. 8, стр. 21), Васьковскій и другіе, такъ же, какъ и прежде вводъ во владѣніе имѣетъ значеніе не болѣе какъ только публичнаго оглашенія надлежащей властью о пріобрѣтенномъ уже покупщикомъ правѣ на имущество по предшествующему акту его укрѣпленія за нимъ. Только при такомъ пониманіи правила 1432 ст., по совершенно справедливому замѣчанію Змирлова, можетъ быть сглажено противорѣчіе между нимъ и тѣми постановленіями законовъ гражданскихъ, въ которыхъ указывается, что за укрѣпленіе имущества должны быть почитаемы именно акты его отчужденія, а никакъ не вводъ во владѣніе имъ, какъ наир., правиломъ 1416 ст. X т„ ио которой, въ случаѣ продажи недвижимаго имущества двумъ разнымъ лицамъ, имѣніе должно быть утверждаемо за тѣмъ, котораго купчая крѣпость совершена прежде, что указываетъ, что значеніе укрѣпленія имущества имѣетъ самый актъ отчужденія имущества, а не вводъ во владѣніе имъ. Не мепѣе противорѣчащимъ правило 1432 ст., по замѣчанію Гессена, высказанному имъ въ только что упомянутой статьѣ его, представляется также и постановленію 1509 ст. X т., по которой пріобрѣтатель недвижимаго имущества на публичномъ торгѣ вступаетъ въ полное право собственности на него но полученіи на него данной, а никакъ не со времени ввода во владѣніе имъ. Объяснять правило 1432 ст. по его буквальному смыслу представляется, по замѣчанію Змирлова, Загоровскаго и Ваеьковскаго, тѣмъ болѣе невозможнымъ, что оно представляется противорѣчащимъ и тому источнику, изъ котораго оно показано заимствованнымъ, т.-е. правилу 707 ст. X т., которая, какъ о способахъ укрѣиленія имущества, говоритъ прежде всего объ актахъ, а вводъ во владѣніе ставитъ, затѣмъ, па ряду только съ передачей имущества движимаго, а слѣдовательно вовсе не придаетъ ему значенія такого необходимаго и всегда обязательнаго къ совершенію акта, безъ совершенія котораго укрѣпленіе права собственности на имущество представлялось бы невозможнымъ; если же буквальный смыслъ его, въ каковомъ оно и на самомъ дѣлѣ понимается судебной практикой, и можетъ давать указаніе на обязательность совершенія ввода во владѣніе для окончательнаго укрѣпленія права собственности на пріобрѣтенное имущество, то только вслѣдствіе неудачной редакціи, искажающей точный смыслъ его настолько, что оно представляется противорѣчащимъ не только постановленіямъ законовъ гражданскихъ и нотаріальнаго положенія, но даже и тому источнику, изъ котораго оно заимствовано. Въ виду, поэтому, необходимости приведенія его въ согласіе съ этимъ послѣднимъ, и не можетъ быть не признано вполнѣ правильнымъ указаніе Побѣдоносцева собственно на то, что при утвержденіи актовъ отчужденія недвижимаго имущества вовсе нѣтъ надобности требовать для удостовѣренія въ наличности права собственности на него его отчуждателя представленія непремѣнно вводнаго листа, и, вмѣстѣ еъ тѣмъ, не можетъ быть не призпано вполнѣ желательпымъ, чтобы старшіе нотаріусы и судебныя мѣста измѣнили ихъ взглядъ на значеніе ввода ко владѣніе у пасъ въ настоящее время и ни въ какомъ случаѣ не придавали бы ему зпачепія обязательнаго къ совершенію акта, въ видахъ укрѣпленія права собственности на имущество, такъ какъ совершеніе его должно быть признано зависящимъ и теперь вполнѣ отъ воли пріобрѣтателя имущества въ тѣхъ случаяхъ, когда бы онъ находилъ почему-либо необходимымъ для себя прибѣгать къ его совершенію, по причинѣ, напр., несовершенія добровольной передачи ему отчуждателемъ пріобрѣтеннаго имъ имущества и тому подобныхъ.
Возможно предполагать, что такой взглядъ на значеніе ввода во владѣніе нашими судебными и нотаріальными учрежденіями вскорѣ будетъ
