регулирование сделки не по закону места ее совершения, а по какому-либо другому по воле контрагентов, не может не считаться для нашего закона совершенно безразличным, поскольку это касается их частных интересов и не противно постановлениям нашего закона, имеющим значение норм права публичного. Исполнение обязательства, напротив, должно быть обсуждаемо, по объяснению Мейера (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 39) и сената, данного им во многих решениях (реш. 1884 г., № 140; 1885 г., № 79; 1886 г., № 91; 1889 г., № 97 и друг.), всегда по законам места его исполнения, совершенно независимо от того, где оно возникло, или где была совершена сделка, его породившая, так что в некоторых случаях самое совершение сделки может быть обсуждаемо по одному закону, а исполнение ее по другому. Хотя это положение в нашем законе прямо и не выражено, но принято оно к руководству должно быть потому, что всякое юридическое действие, имеющее отдельное и самостоятельное значение, должно быть обсуждаемо по законам места его совершения. На этом основании и обязательства, возникающие, напр., из правонарушений, или же неправомерного обогащения, также должны быть обсуждаемы, по согласному объяснению Мейера (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 39) и Мартенса (Соврем. междун. пр., т. II, стр. 330), по законам места совершения действий, породивших обязательства.
Относительно, затем, определения того — по каким законам должно быть обсуждаемо прекращение обязательств, то в этом отношении мы имеем в нашем законе прямое указание только на то — по каким законам должна быть определяема давность, как один из способов погашения обязательств, выраженное в правиле 15491 ст. Х т., в котором постановлено: „Русские подданные, заключившие обязательства и договоры в каком-либо иностранном государстве, на основании узаконений того края, не могут и по возвращении в Россию уклоняться от исполнения их под предлогом истечения срока земской давности, если сии обязательства и по миновании сего срока сохраняют свою силу по законам того государства, в коем оные составлены“. Это постановление внесено, как можно полагать, в свод законов гражданских из аналогичного ему правила 708 ст. уст. гр. суд., которое, хотя и более кратко, но повторяет то же самое положение. Недостаток как того, так и другого заключается одинаково в том, что в них говорится о применении законов иностранных к определению давности погасительной не вообще, а только во-1-х, в случаях заключения договоров в иностранном государстве по законам этого государства русскими подданными, и во-2-х, в случае назначения законами этого государства более продолжительного давностного срока, сравнительно со сроком, установленным нашим законом, вследствие чего, и не может не возникнуть вопрос о том — по каким законам должна быть определяема давность погасительная, помимо этих, в других случаях? По мнению Мартенса, решающее значение по отношению определения давности должна иметь воля контрагентов, и только при отсутствии доказательства их намерения определить давность по тем или другим законам, она должна быть определяема по законам места совершения договора (Совр. междун. пр., т. II, стр. 331), причем Мартенс уже ничего не говорит о том — должна ли быть в этом последнем случае давность определяема собственно у нас по законам места совершения договора лишь только тогда, когда она была продолжительнее по этим последним законам, сравнительно с нашим. Сенат высказывается в этом отношении определеннее, утверждая, что если давность в этом случае должна быть определяема по законам того государства, где был совершен договор, тогда, когда она представляется более продолжительной, сравнительно с давностью по нашему закону, то нет основания не применять давности по закону места совершения договора и тогда,
