тельным самостоятельным субъектом прав, независимым от лиц физических; и, наконец, по четвертой субъектом гражданских прав представляется юридическое лицо не само по себе, но или входящие в его состав физические лица, или же лица, для пользы которых оно создано и ради которых собственно всякие права только и существуют. Последняя теория развивается Иерингом и Больце. Герваген хотя находит недостатки и некоторые противоречия и в этой последней теории, но все же отдает ей преимущество перед всеми остальными; сам же в заключении их обзора никакой попытки установления понятия юридического лица не делает (Развитие учения о юрид. лице, стр. 3 и 87). Неудивительно, что ввиду такой невыработанности до настоящего времени понятия юридического лица и наши цивилисты, как, напр., Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 103), Кавелин (Права и обязан., стр. 17), Евецкий (О юрид. лицах, стр. 3) и Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 108), а также и сенат (реш. 1880 г., № 246) определяют его только со стороны отрицательной, утверждая, что юридическим лицом называется или признается всякий субъект прав, не являющийся лицом физическим или человеческим существом. Впрочем, некоторые из наших романистов, как, напр., Митюков (Курс римского пр., вып. 1, стр. 27) и Суворов (Об юрид. лицах по рим. пр., стр. 137) пытаются определить понятие юридического лица, и со стороны положительной, утверждая, первый, что за юридическое лицо должна быть признаваема та форма, в которой известный союз лиц является субъектом прав, а второй, что за юридическое лицо должны быть почитаемы „имеющие самостоятельную правоспособность организации, принадлежащие человеческим обществам“. В самом, затем, законе нашем не только нет какого-либо определения понятия юридического лица, но и самый термин „юридическое лицо“, как заметил Мейер, вовсе в нем не встречается. Несмотря, однако же, на это обстоятельство и ввиду указания 698 ст., X т., на правомочие к приобретению прав на имущество не только лиц частных, но и различных обществ, учреждений и заведений, вследствие чего они и являются особыми от физических лиц субъектами прав, и нельзя не согласиться с Мейером (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 106), что нашему законодательству не только не чуждо понятие юридического лица, но что существование этих лиц у нас положительно им признается в виде особых субъектов прав, отличных от лиц физических. Дело только в том, что сделанное в 698 ст. перечисление различных обществ, учреждений и заведений, могущих приобретать права на имущества, представляется недостаточно полным и недостаточно определительным, и хотя в нем, по-видимому, имелось в виду дать общее указание на возможные до нашему закону субъекты гражданских прав, но, несмотря на это, весьма многие в этом отношении указания содержатся и в других постановлениях закона, по соображении которых оно и должно быть восполнено и разъяснено. Нельзя, кажется, не признать, что выяснение вопроса о возможных по нашему закону субъектах гражданских прав, помимо лиц физических, должно предшествовать установлению как понятия юридического лица, так равно и разделению их на виды, вследствие того, что данные, его разъясняющие, только и могут дать материал для того и другого.
Прежде всего, как на один из возможных субъектов гражданских прав, помимо лиц физических, указывается в правиле 698 ст. на казну, за которую по объяснению Мейера (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 120) и Кавелина (Права и обязан., стр. 18), следует считать не какое-либо особое учреждение, но само государство, как субъект имущественных прав и обязанностей, являющееся с этой стороны и под наименованием казны юридическим лицом. Подтверждением правильности этого объяснения
