различие между понятиями части и принадлежности недвижимого имущества, относя к последним, очевидно такие имущества, как, напр., пруды, болота, источники и проч., которые безусловно представляются частями недвижимого имущества (реш. 1880 г., № 151); но впоследствии, в другом решении сенат, признавая опять, что закон наш не проводит строго различия между понятиями части имущества и принадлежности, уже утверждает, что принадлежностью должна быть признаваема всякая вещь, предназначенная служить другой главной вещи в качестве вещи вспомогательной, вследствие чего следует относить к принадлежностям недвижимостей и движимые вещи, состоящие с главной в механической, органической, юридической и экономической связи (реш. 1884 г., № 75).
Представляется ли, однако же, вполне невозможным и неправильным отнесение нашим законом одних и тех же недвижимых имуществ то к разряду имуществ главных, то к разряду принадлежностей других имуществ, как утверждает Лешков и, главным образом, Змирлов, а также, как утверждают сторонники того взгляда, что ни в каком случае не должны быть смешиваемы понятия части и принадлежности имуществ? Теоретически утверждения эти представляются, без сомнения, безусловно правильными, и новые законодательства, как уложения итальянское (art. 413) и саксонское (§ 65) и на самом деле к принадлежностям имуществ не относят части их, и из них первое все недвижимые имущества по их природе недвижимые относит к разряду имуществ главных, а к разряду принадлежностей относит разные движимые вещи, предназначенные для пользы недвижимостей, которые оно и называет недвижимыми, по их назначению служить последней; а второе прямо говорит, что принадлежностями признаются такие вещи, которые, не будучи ее составными частями, назначены к постоянному при ней употреблению и либо соединены с ней механически, либо поставлены к ней в отношение, требуемое их употреблением. Римское право, напротив, далеко еще не было столь последовательно в отношении различения принадлежностей и частей вещей и подобно нашему закону признавало одни и те же вещи недвижимые, смотря по их значению, то главными вещами, то принадлежностями других вещей, несмотря на то, что они представляются только частью первых. Так, оно считало, например, луга, в недвижимом имуществе принадлежностью пахотного участка, двор и сад принадлежностью дома и проч. (Baron. Pandecten § 44), совершенно также как и наш закон считает, напр., дома и другие строения, находящиеся в земельном сельском имуществе, принадлежностью последних, когда же они, очевидно, являются главными имуществами, а также когда главным имуществом являются фабрики или заводы, он, напротив, считает уже землю их принадлежностью и проч. После такого сравнения постановлений нашего законодательства о главных недвижимых имуществах и их принадлежностях, не может, конечно, не быть очевидным, что оно стоит в отношении их определения и различения пока еще на точке зрения права римского, и хотя взгляд этот теоретически и представляется неверным, но несмотря на это смешение понятий принадлежности и части вещи не может быть почитаемо уже до такой степени невозможным и недопустимым, как это утверждают многие из наших цивилистов. И на самом деле, ничего особенно странного нельзя видеть в том, что наш закон, смотря по значению одних и тех же недвижимых имуществ в различных случаях, относит их то к разряду вещей главных, то к разряду принадлежностей других вещей, а также и то обстоятельство, что он к разряду принадлежностей во многих случаях относит собственно части главной вещи. Во всяком случае, если он, поступая так, поступает и неправильно, все же соответствующим точному
