ПОНЯТІЕ ГУМАНИЗМА.
Еще одно великое дѣло гуманизма должно быть у насъ выполнено; и къ этому призвана арійская Индія.
Когда нѣсколько столѣтій тому назадъ весь заживо погребенный міръ древне-эллинской мысли и поэзіи снова возсталъ изъ пепла, то казалось, какъ-будто мы сами — мы, Ьошіпез еигораеі Линнея — вдругъ вышли изъ подземнаго мрака къ яркому дневному свѣту. Тогда только стали мы мало-гіо-малу достигать необходимой зрѣлости и въ нашей собственной, не эллинской задачѣ. Столь же могучаго, хотя и совершенно иного рода вліянія нужно ожидать и отъ точнаго знакомства съ индо-арійскою мудростью и мы должны стремиться къ ней со всей силой глубоко сознанной необходимости.
Культурное призваніе гуманизма имѣетъ оттого такое огромное значеніе, что онъ обогащаетъ насъ не только экстенсивно, но и интенсивно. Онъ не только поучаетъ, но и образуетъ. А образуюиіе дѣйствовать можетъ только примѣръ. Поученіе — это лишь тотъ притокъ матеріала, который я — смотря по своей организаціи — воспринимаю или нѣтъ, и который я, въ цѣляхъ этого воспріятія, такъ или иначе обрабатываю; примѣромъ же — сама жизнь дѣйствуетъ непосредственно на другую такую же жизнь. Примѣръ возбуждаетъ во мнѣ дѣятельность, воодушевляетъ къ предпріимчивости, до которыхъ самъ по себѣ я можетъ быть никогда бы и не дошелъ. Думая, что я только подражаю, я созидаю между тѣмъ нѣчто совершенно новое; именно потому, что я не могу иначе, что оригинальность есть велийій законъ природы, который только благодаря преступному произволу
ПОНЯТИЕ ГУМАНИЗМА
Еще одно великое дело гуманизма должно быть у нас выполнено; и к этому призвана арийская Индия.
Когда несколько столетий тому назад весь заживо погребенный мир древне-эллинской мысли и поэзии снова восстал из пепла, то казалось, как будто мы сами — мы, Ьошипез еигораеи Линнея — вдруг вышли из подземного мрака к яркому дневному свету. Тогда только стали мы мало-гио-малу достигать необходимой зрелости и в нашей собственной, не эллинской задаче. Столь же могучего, хотя и совершенно иного рода влияния нужно ожидать и от точного знакомства с индо-арийскою мудростью и мы должны стремиться к ней со всей силой глубоко сознанной необходимости.
Культурное призвание гуманизма имеет оттого такое огромное значение, что он обогащает нас не только экстенсивно, но и интенсивно. Он не только поучает, но и образует. А образуюиие действовать может только пример. Поучение — это лишь тот приток материала, который я — смотря по своей организации — воспринимаю или нет, и который я, в целях этого восприятия, так или иначе обрабатываю; примером же — сама жизнь действует непосредственно на другую такую же жизнь. Пример возбуждает во мне деятельность, воодушевляет к предприимчивости, до которых сам по себе я может быть никогда бы и не дошел. Думая, что я только подражаю, я созидаю между тем нечто совершенно новое; именно потому, что я не могу иначе, что оригинальность есть велийий закон природы, который только благодаря преступному произволу
