ИСТОРИЧЕСКІЙ ОБЗОРЪ.
И сходною точкою возрожденія латинской и эллинской литературъ служитъ обыкновенно увлеченіе опредѣленными произведеніями, и только мало-по-малу чисто лингвистическій интересъ завладѣваетъ всеобщимъ вниманіемъ. Въ XIV вѣкѣ всѣ ученые владѣли латинскимъ языкомъ въ совершенствѣ, греческому же они учились у современныхъ имъ грековъ; такъ что, если ихъ знанія и не были филологически столь точны, за то несравненно болѣе жизненны, чѣмъ въ наше время. Они и стремились главнымъ образомъ къ жизненному или жизнетворческому. Въ 1450 году началось примѣненіе книгопечатанія Гутенберга, и уже въ концѣ столѣтія въ печати появились всѣ извѣстные тогда латинскіе авторы, а нѣсколько лѣтъ спустя и всѣ греческіе. Это было пламеннымъ порывомъ порабощенныхъ людей къ красотѣ и свободѣ — по явленному примѣру! Уже гораздо позднѣе грамматика этихъ языковъ стала самоцѣлью, и тогда-то тріумфальная колесница гуманизма стала все глубже погружаться въ филологическія топи.
Съ индусскимъ языкомъ и литературой дѣло обстояло совершенно иначе. Санскритскій языкъ былъ совсѣмъ неизвѣстенъ; съ древне-индусской литературой у насъ не было даже той едва уловимой связи, которая соединяла насъ съ эллинской мыслью и поэзіей благодаря твореніямъ отцовъ церкви. Поэтому здѣсь филологическія изслѣдованія и открытія должны были предшествовать остальному; при чемъ задача эта оказалась настолько необъятной, сопряженной съ такими почти непреодолимыми трудностями, что она и теперь еще не доведена до конца: благодаря сложной природѣ языка, огромной области его
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР
И сходною точкою возрождения латинской и эллинской литератур служит обыкновенно увлечение определенными произведениями, и только мало-по-малу чисто лингвистический интерес завладевает всеобщим вниманием. В XIV веке все ученые владели латинским языком в совершенстве, греческому же они учились у современных им греков; так что, если их знания и не были филологически столь точны, за то несравненно более жизненны, чем в наше время. Они и стремились главным образом к жизненному или жизнетворческому. В 1450 году началось применение книгопечатания Гутенберга, и уже в конце столетия в печати появились все известные тогда латинские авторы, а несколько лет спустя и все греческие. Это было пламенным порывом порабощенных людей к красоте и свободе — по явленному примеру! Уже гораздо позднее грамматика этих языков стала самоцелью, и тогда-то триумфальная колесница гуманизма стала всё глубже погружаться в филологические топи.
С индусским языком и литературой дело обстояло совершенно иначе. Санскритский язык был совсем неизвестен; с древне-индусской литературой у нас не было даже той едва уловимой связи, которая соединяла нас с эллинской мыслью и поэзией благодаря творениям отцов церкви. Поэтому здесь филологические исследования и открытия должны были предшествовать остальному; при чём задача эта оказалась настолько необъятной, сопряженной с такими почти непреодолимыми трудностями, что она и теперь еще не доведена до конца: благодаря сложной природе языка, огромной области его
