вернутому съ пояса клѣтчатымъ передникомъ. Онъ повелъ меня въ храмъ восточнаго блаженства.
Мы вошли въ четыреугольную комнату съ круглымъ арабскішм сводомъ, пронизаинымъ маленькими окнами, изъ которыхъ лился пріятный полусвѣтъ. Посерединѣ возвышалась мраморная платформа, съ полъ-аршина вышиною, устланная египетскими рогожками. На одной изъ нихъ лежалъ съ закрытыми глазами сѣдобородый человѣкъ, окутанный такъ-же какъ и я пештымалой: не знаю, спалъ онъ или наслаждался своимъ кейфомъ. Теллакъ положилъ меня рядомъ съ нимъ на рогожку, покрывъ ее простынею. Я не понялъ сначала, для чего этотъ ранній отдыхъ, но пока разсматривалъ мраморныя стѣны и моего неподвижнаго сосѣда, тонкій паръ отъ нагрѣтаго снизу пола охватилъ меня нѣжными ароматическими струями. Ясно, что я вкушалъ уже начатки восточнаго блаженства.
Мнѣ это однакожъ надоѣло, и я позвалъ теллака. Онъ опять придѣпилъ мнѣ коньки и повелъ въ другую залу. Это была ротонда изъ бѣлаго мрамора, съ пятью прелестными мавританскими куполами, усѣянными множествомъ круглыхъ отверстій, изъ которыхъ свѣтъ падалъ сквозь малиновыя стекла, бросая на все нѣжный розовый оттѣнокъ. Это настоящей храмъ кейфа. Среди залы стояли три мраморныя возвышенія, въ видѣ большихъ саркофаговъ, накрытыя тонкими египетскими цыновками. Тутъ ожидаетъ васъ вторая степень, блаженства, въ теплой и благоуханной атмосферѣ. Крайніе саркофаги заняты были двумя бѣлыми фигурами, который неподвижно лежали на спинѣ, съ закрытыми глазами, серьозныя и величавыя, какъ статуи епископовъ на гробницахъ Майнцкаго-собора. Проводникъ привелъ меня къ середней плитѣ. Но я рѣшителыю не видалъ нужды лежать въ качествѣ могильнаго памятника и потребовалъ перехода къ новымъ удовольствіямъ. Теллакъ посмотрѣлъ съ сожалѣніемъ на мою западную нетерпѣливость.
На противоположной сторонѣ ротонды мавританскія арки
