и закрытии собраний, вставание при этом пении, вставание во время кратких речей, посвященных памяти умерших вождей, торжественность их похорон и т. д. Нет сомнения, что кое-что из этих обрядов не переживет переходного периода от капитализма к коммунизму. К тому же связь этих обрядов с отношениями борьбы, их служебная роль в этих отношениях совершенно ясны и очевидны. Они служат выражением растущей сплоченности и постоянной боевой готовности пролетариата, и должны повышать эту сплоченность и боевую готовность. Их громадное организующее значение еще более возрастает, когда они приобретают интернациональный, мировой размах. Одновременно выступая во всех странах, эксплоатируемые приходят к сознанию своей силы.
Во всех этих обрядностях нет элемента фетишизации. Но эти новые общественные обряды сохраняют все свое положительное значение только при непосредственной связи с действительной революционной борьбой рабочего класса. Иначе они превращаются в пустую формальность, в торжественный парад, в фальшивую маскировку отсутствия революцион. содержания. Именно такое перерождение произошло с торжественными выступлениями и обрядностями партий 2 Интернационала. Делающиеся в СССР попытки привить новые обрядности кчас тн о м у быту рабочего класса и крестьянства с самого начала не рассчитывают на длительное значение. Во всяком случае, широкого распространения они не получат уже потому, что в создании их есть нек-рая искусственность. Т. н. «октябрины» представляют собственно не обряд, которым заменяется церковное крещение, а маленькое собрание с речами, в которых рождение ребенка увязывается с борьбой и социалистическим строительством победившего пролетариата и направляемого им крестьянства. Наряду с обычными собраниями и демонстрациями рабочего класса и крестьянства, такие торжества играют некоторую роль лишь до тех пор, пока они устраиваются изредка, в исключительных случаях. «Штампа» они не выносят, «стандартизация» их убивает.
Подсобную агитационную и пропагандистскую ценность они имеют для сравнительно отсталых слоев, которые нелегко расстаются с церковными обрядами. При быстром культурном подъеме рабочего класса и крестьянства в Советском Союзе, потребность в обрядностях, которыми можно было бы заменить церковные церемонии, вообще отомрет быстрее, чем новые обрядности успеют выработаться. Количеств, и качеств, рост театра, — в частности, самодеят. театра, развитие народи, празднеств (дни спорта, физкультуры, авиации и т. д.), лучшая и более художествен. организация демонстраций 1 — го мая, 7 — го ноября и т. д., — все это даст несравненно более полное и глубокое удовлетворение той потребности в красочности, которой так умело пользовалась и теперь пользуется церковь. Но в советских условиях эта красочность будет одним из средств человеческого роста трудящихся, между тем как церковь пользовалась и пользуется ею в эксплоататорских целях.Новый Б. Новые брачные отношения, в отличие от традиционных, составляют существенный элемент нового Б., но, однако, далеко не исчерпывают его, как представляется растерянным и беспомощным моралистам, больше всего писавшим на эту тему. Без выяснения других сторон нового Б. и новые брачные отношения не могут получить достаточное выяснение. А без выяснения нельзя руководить и направлять.
Новые житейские отношения, как они складываются в Советском государстве, характеризуются, прежде всего, решительным и все более возрастающим перевесом общественного быта над частным бытом. Это относится в первую голову к рабочему классу, играющему определяющую роль во всех областях жизни. — Мелкобуржуазная форма семьи, эта привычная для нас традиционная форма семьи, с развитием капиталистических отношений утрачивает для рабочего класса свою экономическую основу. Главные сферы ее расцвета — старо — крестьянское хозяйство и ремесло, где основная производственная ячейка совпадает и переплетается с индивидуальной семьей. Развитие товарного производства, суживая и затем уничтожая домашнюю переработку с. — х. сырья, ослабляет экономическую роль женщины. Развитие молочного хозяйства способно восполнить кое-что в этом направлении, но, в общем, центром хозяйственной деятельности женщины становится не производительное, а потребительское хозяйство.
Целиком к области потребительского хозяйства относится деятельность женщины в городской мелкобуржуазной семье: частный быт здесь совершенно поедает женщину и отторгает ее от общественных связей. Резко изменяется положение женщины и в буржуазной семье. С уничтожением остатков натурально-хозяйственных отношений (производство одежды на дому, приготовление запасов на зиму и т. д.), от буржуазной женщины отходят последние остатки экономических функций, и она превращается в ту пустую куклу, какой мы знаем ее, в особенности по французским романам (ср. также быт городского дворянства в 19 в. по мемуарам и художественным произведениям: женщина воспитывается для пустой болтовни в гостиных и для балов. Ее основная функция — «блистать в свете»). Утратив экономические корни, буржуазная (и дворянская) семья перестает быть трудовым союзом, каковым она является для крестьянства, и вообще разлагается и разъедается всесторонней проституцией и проституированием. Но буржуа тем настойчивее уверяет, будто семья у него существует, и тем отчаяннее требует охраны ее «святости».
В дореволюционной России широкие слои рабочего класса, даже наиболее высоко оплачиваемые профессии, вынуждены были или вообще жить без семьи, или оставляли ее в деревне. К этому приводил не только низкий уровень зар. платы, но и ужасающие квартирные условия (рабочие казармы, коечно — каморочные помещения и т. д.); члены семьи рабочего, оставшиеся
