правительстве Романовых, в лице нижегородского купеческого старосты Кузьмы Минина. Но Б. пришлось для этого пойти на коалицию с остатками боярства, с верхами восставшей крестьянской массы, казачьей старшиной, а, главным образом, — со средним служилым землевладением, дворянством, которому и досталась львиная доля добычи. Издержки неудачной крестьянской революции, колоссальный разгром, произведенный «усмирителями» всех видов и национальностей, нанес тяжелый удар быстро развивавшейся в 16 в. московской экономике. Процесс накопления не остановился, разумеется, но пошел медленнее; внешние неудачи «Смуты» (потеря Смоленска и подходов к Балтике) затормазили развитие заграничной торговли. Тем не менее, за первое двадцатилетие после «Смуты» рус. торговый капитал вырос в полтора раза: его обороты поднялись с 14 до 21 милл. руб. на теперешние деньги. Как всегда, кризис ударил по низам и способствовал концентрации капиталов в верхних слоях купечества: мы одновременно слышим в течение всего 17 века вопли разоряющихся провинциальных купцов — и встречаем первых в русской истории миллионеров в лице Строгановых.
Восстановительный, после неудачной крестьянской революции, процесс закончился лишь к последней четверти 17 столетия, и в т. н. «Петровской реформе» мы имеем новую волну подъема русской Б., выше всех предыдущих. Вся внешняя политика Петра проходит под знаком торгового капитала. Во имя его интересов Петр ведет двадцатилетнюю войну с Швецией — главным торговым конкурентом России на Балтийском море, и не только возвращает позиции, потерянные в дни «Смуты», но и отнимает у Швеции две трети восточного берега Балтики. Во имя того же интереса он начинает, под конец жизни, менее успешную борьбу за Каспийское м. Как бы то ни было, к концу его царствования большой торговый путь из Европы в Азию: Балтийское м. — Волга — Каспийское м., — целиком оказывается в русских руках. Во внутренней политике Б. в начале петровской эпохи опять, впервые после «Смуты», выступает в роли организатора: купеческая «ратуша» становится финансовым центром государства. Выходцы из Б. появляются на высших государственных постах. Официальная литература петровских «прожектеров» переполнена буржуазными идеями, отчасти вычитанными из западноевропейских книжек, но отчасти самостоятельно зародившимися в обстановке крупного экономического перелома (Посошков).
Но и «Петровская реформа» имела свои издержки, и их пришлось оплачивать до второй половины 18 в. Население страны упало ниже уровня, на к-ром оно стояло накануне «реформы»: уже это не обещало быстрого экономического развития. Пауза 17 в. тоже не прошла даром. За это время «океанские» торговые страны — Англия, Голландия, Франция — сделали громадные успехи, и старомодный рус. торговый капитал, выйдя на борьбу с ними, быстро былпобит. Создать рус. торговый флот не удалось. Экспортная торговля попала в руки иностранцев, преимущественно англичан, державших на жаловании русское правительство, до канцлеров и членов императорского дома включительно. Во внутренней торговле, сильно развившейся уже в течение 17 в. и продолжавшей развиваться в 18 в., особенно в связи с быстрым ростом крупных городских центров, Москвы и Петербурга, счастливым конкурентом купца являлся помещик, и лично и через своих крестьян все чаще и чаще выступающий на рынке. Даже промышленное предпринимательство переходит в его руки: располагая, благодаря аграрному перенаселению центральных губерний, большой резервной армией крепостного труда, помещик строит мануфактуры и организует кустарную промышленность, легко забивая купца, у которого не было под руками даровых рабочих. В общем, главным источником накопления в этот период является рента, а не предпринимательская прибыль. Купеческие капиталы растут только на откупах: откупщик является типом русского миллионера конца 18 — начала 19 вв. Но откупщик почти уже дворянин: он носит шпагу и получает чины, его дети иногда служат в гвардии. От провинциальной купеческой массы он еще дальше, нежели богатые «гости» 17 в.
К середине царствования Екатерины купеческая масса явно находится в оппозиции. Комиссия 1767 слышит от нее одни жалобы. Либеральные издатели (вроде Новикова) видят в купцах свою главную публику, т. к. высшее дворянство читает только по-французски, а провинциальное не читает вовсе. В Пугачевщину провинциальные купцы оказываются слоем, наиболее близким к восставшему крестьянству; Пугачев им покровительствует, а они его поддерживают. Следы этого оппозиционного настроения провожают нас и в 19 веке — отголоски купеческой оппозиции слышатся еще перед восстанием декабристов. Но это оппозиционное настроение Б. было преходящим явлением и не повторялось более до конца 19 в. Особенностью русской Б. было то, что она росла в тесной связи с ростом царизма. Крупнейшие представители торгового капитала 17 в., «гости», были царскими агентами; они не только непосредственно осуществляли торговые монополии казны, но в их руках был сбор налогов с остального купечества, а в руках этого последнего был сбор всех косвенных налогов: таможенные, «кабацкие» и др. сборы взимались агентами, взятыми из среды местных торговцев. Так было в Московской Руси; при Петре, как мы видели, Б. становится непосредственно финансовым аппаратом царской власти.
В 18 веке концентрация торгового капитала происходила, гл. обр., в откупах, прежних «кабацких» сборах, дававших 25% всего бюджета Екатерины II. Начатый правительством этой последней выпуск ассигнаций (см.) увеличил денежную массу, дал новый толчок торговым оборотам и облегчил накопление в денежной форме. Во
