явно созданный в эпоху крепостничества, когда ловили тяглых крестьян, оказался, по компетентному суждению юристов середины 19 в., вполне применимым к условиям капиталистического хозяйства, и рабочих, объявлявших забастовку без законного предупреждения, стали хватать и сажать в острог. Те же остроумные юристы нашли, что хотя тред-юнионы и не незаконны с точки зрения обычного права, но они все же не имеют прав юридического лица и поэтому не могут привлекать к ответственности должностных лиц, обокравших союзные кассы. Все это, а также участившиеся по всей стране случаи избиения штрейкбрехеров и, в частности, взрыв начиненной динамитом жестянки на квартире одного штрейкбрехера в Шеффилде (1866) (быть может, и подброшенной полицией) — дали удобный повод хозяевам поставить вопрос о «природе» тредюнионов вообще и потребовать их упразднения, как заговорщических и террористических организаций. В основе всего этого наступления на тред-юнионы лежал сильнейший промышленный и финансовый кризис, из к-рого капиталисты думали выйти путем энергичного нажима на рабочий класс. Вожди тред-юнионов делали все от них зависящее, чтобы не давать разгораться острой классовой борьбе. Они старались доказать хозяевам и буржуазной публике, что их организации вовсе не сторонники стачки, а, напротив, верят в мирное разрешение споров и в сотрудничество классов вообще; рабочих они убеждали не бунтовать, а действовать «конституционными» методами через парламент и общественное мнение. Массы все же были настолько возбуждены, что и вожди, и даже правящие сферы вынуждены были считаться с их настроением, которое ясно принимало угрожающий характер, выражавшийся, например, в сочувствии Интернационалу и в выдвигании давно, казалось, уже забытого вопроса о демократизации избирательного права. Как ни бушевала капиталистическая стихия, правительству пришлось не только провести через парламент отмену закона о «хозяевах и слугах», но и расширить избирательное право путем распространения избирательного ценза на значительные слои рабочего класса (1867), получившего, т. о., впервые после более чем полувековой борьбы, возможность проникнуть в парламент. Характерно, что эти реформы проведены были консервативным правительством, в котором Дизраели играл главную роль: это был отчасти запоздалый отголосок старого классового антагонизма, отчасти шахматный ход в конкурентной борьбе с либералами, которые до этого сделали несколько слабых попыток провести избират. реформу, но потерпели неудачу.
Но комбинация эта не спасла консерваторов на всеобщих выборах 1868 от поражения.
Пришедшие к власти либералы тоже должны были предпринять какие-нибудь меры для успокоения рабочих, и в 1871 они провели закон, дававший профсоюзам права юридического лица и признававший их легальное право на существование.
Однако, либералы должны были дать коечто и капиталистам: по другому одновре 484
менно проведенному закону, всякие враждебные по отношению к штрейкбрехерам действия, составляли наказуемый проступок. Это фактически сводило на-нет первый закон и создало в рабочих массах еще более угрожающее настроение. На всеобщих выборах 1874 рабочие впервые выставили собственные кандидатуры и провели в парламент двух своих профсоюзных вождей: Александра Макдональда и Томаса Берта. Для того времени это было событие колоссальной важности, к-рое произвело переполох в буржуазном обществе. Это было как бы восстание рабочего класса против всей той хитросплетенной идеологии, которую так, казалось, удачно навязали ему после краха чартизма, и оно грозило возобновлением классовой борьбы в ее самой опасной, политической форме. В 1867 вопрос об избирательной реформе был фактически решен в пользу рабочих после того, как лондонская толпа, желавшая проникнуть в Гайд-Парк на митинг, опрокинула заграждавшую ей дорогу полицию, сломала железную решетку и, не считаясь с возможностью подвергнуться нападению со стороны вызванных войск, провела свой митинг. Это был акт, по тому времени, почти революционный, так как он обозначал выход рабочей массы из традиционного повиновения конституции и законам. В 1874 появление в парламенте двух рабочих, выбранных рабочими же на независимой платформе и с наказом вести борьбу за уничтожение «каторжного» закона о штрейкбрехерстве, казалось прямым возвращением к чартизму. Случаю угодно было, чтобы и на этот раз, как семь лет тому назад, Дизраели находился у власти. Он немедленно провел, в замену акта 1871, другой закон, допускавший «мирное» наблюдение за штрейкбрехерами и, вместо упраздненного закона о «хозяевах и слугах», ввел новый акт о «работодателях и рабочих», уравнивший обе стороны в отношении заключаемого ими договора и устранивший в последнем кабальные моменты (1875). То же консервативное правительство провело в течение ближайших лет еще несколько других полезных реформ в области охраны труда женщин и детей в промышленных предприятиях (закон о фабриках и мастерских 1878), общественной гигиены и санитарии (закон о раб. жилищах 1875 и др.) и охраны безопасности морских судов и занятых на них матросов [акт о торг, судоходстве 1879, устанавливавший предел нагрузки судна, так наз. линию Плимзоля (см.)].
Ничего этого не дало бы тогда правительство либералов, тесно связанное с промышленным капиталом и исповедывавшее кобденовскую веру. Лишь впоследствии, встревоженное популярностью консерваторов, оно само пошло по этому пути. До этого же единственно важным законодательным актом либералов был закон о всеобщем обучении (1870), впервые создававший в Англии общественные школы на средства, получаемые от налогов: до того времени школы, народные и другие, существовали либо на частные либо на церковные средства.
Какие соображения побудили либеральное правительство провести эту реформу, видно
