три года, в течение к-рых рабочие депутаты продолжали лойяльно выполнять свой долг до отношению к правительству. Между тем р самой рабочей массе — и здесь сказался просчет либерализма, слишком по старинному отождествлявшего массы с вождями, — происходили процессы, совсем не похожие на это поведение вождей: рабочая масса вступала на путь неслыханной по силе и размаху со времени чартизма классовой — точнее, стачечной — борьбы. Упомянутые выше выступления южно-уэльских горняков, железнодорожников и ланкаширских прядильщиков были лишь провозвестниками широкого движения, которое охватило все слои и категории рабочего класса и в самое короткое время преобразило социальный лик Англии. Еще в 1908 число промышленных конфликтов в Англии едва доходило до 400, а число охваченных ими рабочих было менее 300.000. В следующем году уже произошло 436 конфликтов, в 1910—531, в 1911—903, в 1912—857, а в 1913—1.497 конфликтов, при чем число участников их непрерывно возрастало и дошло в 1912 почти до Р/2 млн. человек. Изменился также самый характер движения, ставшего массовым и обнаружившего новые настроения в рабочем классе. Впервые со времени чартистской попытки устроить всеобщую забастовку в 1842, Англия познакомилась с забастовками в целых отраслях промышленности. В 1911 разразилась всеобщая забастовка железнодорожников, а в следующем — еще более грандиозная забастовка горняков. Железнодорожной забастовке предшествовала всеобщая забастовка транспортников в Лондоне; накануне же войны готовилась всеобщая и совместная забастовка всех этих трех категорий вместе.
Такое движение масс уже само по себе отмечало новую эру в социальной истории Англии, но при этом еще важно было настроение этих масс, принявшее характер форменного восстания против всей традиционной тактики тред-юнионов: забастовки почти неизменно сопровождались разрывом согласительных и других аналогичных договоров, дезавуированием — иной раз даже смещением — вождей, заключавших компромиссы с предпринимателями для окончания конфликтов, сближением и нередко слиянием отдельных, до сих пор взаимно конкурировавших, профсоюзов в данной отрасли, и т. д. Самые смиренные тредюнионы оказывались на этой стадии движения нередко самыми воинственными, и целые категории рабочих, до сих пор славившиеся своей соглашательской политикой, выступали в качестве самых непримиримых сторонников наступательной тактики. Если все эти новые явления и ограничивались покамест областью профсоюзной борьбы, то все же намечались уже симптомы перехода их и в политическую плоскость и осознания рабочей массой общеклассовой солидарности. В этом отношении знаменательно было сочувствие, к-рое вызвало среди английского пролетариата забастовочное движение в Дублине, и тот взрыв негодования, к-рым были встречены репрессии дублинской полиции. До тех пор делаирландские — аграрное движение, движение за гомруль — находили в английской рабочей среде весьма слабый отклик, несмотря на старания ирландских националистов и гладстоновских либералов; теперь впервые английские рабочие заволновались, выступили с протестами и демонстрациями и стали устраивать сборы и посылать целые пароходы с провизией в пользу стачечников и их семейств.
Не менее знаменательно было объединение в 1914 между горняками, жел. — дорожниками и транспортниками в виде «Тройственного Согласия» на предмет солидарною выступления: это был яркий пример перерастания рабочими массами цеховой идеологии старого тред-юнионизма. Старые профсоюзные вожди, Рабочая партия в лице ее главных лидеров и, конечно, либералы не узнавали своих добрых и благонамеренных рабочих и не стеснялись громко вопить о развращении английского рабочего и развале старых испытанных основ величия страны.
Большевистской Москвы тогда еще не было, и многое относилось за счет проникшего в это время из Франции синдикализма: все же главную вину приходилось возлагать на самих рабочих, которые по непонятным причинам волновались. Если политическое предательство рабочих лидеров берет свое начало в поведении рабочей фракции в парламенте в период 1909—14, то предательство в области профсоюзной и, вообще, экономической борьбы возникло из отношения этих лидеров к только что описанному грандиозному забастовочному движению. Фактически оба вида предательства шли рука об руку и нашли яркую иллюстрацию во время забастовки горняков 1913, когда на требование рабочих об установлении конкретных цифр заработной платы по районам, путем центральной конференции между союзом шахтеров и предпринимателями правительство ответило предложением установить лишь минимум порайонной заработной платы и предоставить установление конкретных цифр порайонным же конференциям. Т. к. рабочие на такое предложение не пошли, то правительство вступило на путь принудительного законодательства, и нашло в этом благородном начинании поддержку рабочей фракции и рабочих вождей. Горняки были разбиты, как они были разбиты в 1926, благодаря предательству лидеров. И все же настроение рабочих масс было таково, что поражение это лишь привело к образованию упомянутого Тройственного Согласия и что накануне войны Англия стояла лицом к лицу с конфликтом, размерами и значением далеко превосходившим даже ирландский. Уже в 1911, чтобы сломить железнодорожную забастовку, правительство в лице тогдашнего министра внутренних дел Черчиля угрожало милитаризацией железных дорог и посылкой штрейкбрехеров на работу. Точно так же во время транспортной стачки в Лондоне правительство принимало меры к откомандированию на транспорт военно-технических частей и стягивало военные силы в районы забастовки. Нет сомнения, что в намечавшемся в 1914 конфликте создались бы условия,
