религиозн. переживаниях как ощущение чудесного возрождения, выхода из греховной тьмы к свету истины. Во многих деятелях индепендентства поражает мистический индивидуализм, доходящий до визионерства.
Ожидается близкое наступление царства Христова на земле, появляются пророки, чудотворцы, даже «христы». Собрания революционной армии начинаются длительными молитвами, откладываются из-за отсутствия откровения свыше, ораторы впадают в транс, говорят как одержимые, решения величайшей политической важности принимаются как бы по божьему указанию. Нек-рые сектанты отрицают всякое вероучение, священство, таинства (квакеры), другие («рантеры» — «бесноватые») верят в переселение душ, в свою силу творить чудеса и воскрешать мертвых. Но есть и рационалистические оттенки: антитринитарии (см.) не верят в троичность бога, т. к. она противоречит законам тождества; здесь уже намечаются зачатки деизма (см.).
Развитие революции поставило у власти индепендентов, а именно их буржуазное крыло — Кромвеля и офицерский совет; они принуждены были считаться с демократией и в то же время искать также опоры в торговой буржуазии и новом землевладении.
Поэтому религиозная политика республики и протектората была робка и половинчата.
Пресвитерианская государственная церковь не была отменена, но при отсутствии поддержки со стороны государства она была бессильна и дезорганизована. Рядом с нею свободно развивались индепендентские общины; в приходах нередко шла борьба между индепендентами, пресвитерианами и англиканами. Кромвель все же думал о государственной церкви, к-рая объединила бы индепендентов, баптистов и пресвитериан.
Фактически установилась широкая веротерпимость, распространявшаяся даже на католиков. В 50 — х гг. 17 века начинают переселяться в Англию евреи, изгнанные оттуда в 13 в. Реставрация (1660) вернула англиканству положение господствующей церкви.
Многие, особенно из числа духовенства и дворянства, вернулись в лоно англиканской церкви; но около 2 т. священников, отказавшихся признать англиканский требник, лишились мест. Не-англикан отстранили от муниципального управления и отчасти от парламентских выборов. Но среди буржуазии попрежнему существуют влиятельные группы пресвитериан, индепендентов, баптистов и квакеров, объединенных теперь общим именем «диссентеров» (несогласных, раскольников). Между этими группами замечается известное сближение, так что можно говорить об интересах диссента в целом.
Борьба между парламентом и королем шла и на религиозном фронте. Отстаивая в политических видах равноправие католичества, король (сам тайный католик) принужден был защищать веротерпимость и для диссентеров, парламент же, напуганный и революцией, и’ французской опасностью, и угрозой возвращения отнятых у католической церкви имуществ, настаивал на строгом соблюдении церковных и политических привилегий англиканства. В 1664 было за 636
прещено посещение не-гангликанского богослужения под страхом наказания, к-рое, в случае рецидивов, могло возрасти до 7 лет каторжных работ. В 1665 «пятимильный акт» воспретил священникам, оставшимся верными диссенту, подходить ближе, чем на 5 миль, к местам своего прежнего служения.
В ответ на неудачные попытки короля провести отмену всех законов, карающих за религиозные преступления (Декларация о веротерпимости, 1672), парламент издал акт о присяге (Test Act, 1673), требовавший от членов парламента и от лиц, состоящих на государственной службе, отречения от католического догмата пресуществления и принятия причастия по англиканскому обряду.
Этот акт был направлен против католиков, к-рых король старался проводить на высшие должности, но он отразился и на диссентерах. По мере развития борьбы парламента с королевской властью, начинается сближение между частью влиятельной землевладельческой аристократии и диссентерской буржуазией (партия вигов), в то время как в партии тори объединяются, преимущественно, рядовое дворянство и англиканское духовенство. Король Яков II пытался сначала примирить англиканство с католичеством, преследуя диссент, потом пробовал опереться на диссентеров, провозгласив веротерпимость (Декларации о веротерпимости 1687 и 1688). Декларации встретили упорное сопротивление англиканского духовенства, не создав королю поддержки диссентеров, которым было явно невыгодно дальнейшее подчинение английской политики франц. интересам. Революция 1688 была победой вигизма, хотя против короля выступили и тори и англиканское духовенство, напуганное возможностью торжества католиков. В 1689 диссентеры получили право открытого совершения богослужения (католикам и антитринитариям это право дано не было). От всех священников потребовали присяги новой династии и признания ее церковного верховенства, но около 400 священнослужителей, вт. ч. 1 архиепископ и 6 епископов, отказались присягнуть, были лишены мест и доходов и образовали особую церковь «неприсяжных» (non-jurors), составившую крайнюю группу партии тори.
Акт о присяге 1673 был оставлен в силе, но почти не соблюдался по отношению к диссентерам. Многие диссентеры считали возможным раз причаститься по англиканскому обряду, а потом продолжали посещать свое богослужение; меры, принимавшиеся против этого торийскими парламентами, были мало действительны.
Вступление на престол Ганноверской династии (1714) сопровождалось установлением длительного господства вигов, отменивших ряд ограничений для диссентеров (кроме акта о присяге, к-рый был отменен для диссентеров только в 1828, а для католиков — в 1829). Религиозный вопрос надолго сходит с политической авансцены. Диссент, выросший на почве борьбы буржуазии за свои права, слабеет после завоевания ею прочного положения в политической системе. Крестьянство, когда-то давшее сильную базу индепендентству, стало быстро
