отдыха продолжительностью не менее 24 часов, который должен включать воскресенье, во всех случаях, когда это будет возможно.
6) Устранение детского труда и обязательство применять к работе несовершеннолетних ограничения, необходимые для продолжения их образования и «обеспечения» их физического развития. 7) Принцип одинаковой платы для мужчин и женщин за одинаковый труд. 8) Правила, издаваемые в каждой стране относительно условий труда, должны будут обеспечивать «справедливые» материальные условия жизни всем рабочим, законно пребывающим в данной стране.
9) Каждое государство обязано будет организовать службу инспекции, к к-рой будут привлечены и женщины, для обеспечения проведения в жизнь законов и распоряжений об охране рабочих. — Туманность этих «принципов» уже сама по себе достаточно красноречива; еще красноречивее — недвусмысленная директива, данная ст. 405 В. м. д.: «вырабатывая предложение или проект конвенции для всеобщего применения, конференция должна принимать во внимание страны, в которых климат, недостаточное развитие промышленной организации или иные особые обстоятельства делают условия промышленности существенно отличными от других, и она будет предлагать такие изменения, какие признает нужными сообразно с условиями, присущими этим странам». Директива эта открывала самый широкий простор тому самому «неприятию какой-либо нацией действительно гуманного режима труда», к-рая, как говорится во вступлении к XIII части договора, «препятствует усилиям других наций, желающих улучшить судьбу трудящихся в их собственной стране».
Текст XIII части В. м. д., уснащенный к тому же подчеркиванием «благодеяния», которое оказывается «наемным рабочим» этой дарованной им конституцией, естественно, не мог удовлетворить даже реформистов.
Генеральная комиссия германских профсоюзов определила ее, как «явное издевательство над профессионально организованными рабочими всех стран и наступательный союз против международной охраны труда.
Мы переживаем заговор международного капитала, под руководством западных держав, против социальной революции пролетариата». Должно отметить, что протест этот был поддержан и герман. правительством. Не могли принять «хартию» без протеста и реформисты самой Антанты: слишком недвусмысленно было отношение к ней широких рабочих масс. Собравшийся 28 июля 1919 в Амстердаме Международный конгресс профсоюзов вынес после обсуждения версальской конституции резолюцию, в к-рой заявлял, что «не может признать пункты рабочего законодательства», включенные в Версальский мирный договор, за «выражение требований рабочего класса всех стран». В дальнейшем пункт за пунктом, сравнением XIII части с Бернской программой, доказывается, «что мирный договор не заключает в себе реформ, имеющих действительное значение. Но без международного рабочего права Лига Наций будет бессильна и мир не совершенен. Опираясь на жела 360
ние рабочего класса самому определять свои требования, конгресс утверждает Бернскую программу и вменяет в обязанность каждому национальному рабочему движению немедленно и полностью провести ее в жизнь».
Против этой резолюции выступил Гомперс, в речи своей возражавший против «преувеличенной» критики В. м. д., который он объявлял «хотя и первым еще шагом, но шагом серьезным». В таком же «революционном» духе принята была и вторая резолюция, определявшая условия, на которых конгресс считает возможным участие национальных центров профдвижения в предстоящей Вашингтонской конференции: и здесь констатируется также, что «рабочая программа В. м. д. ни в одном пункте не соответствует бернским требованиям».
Резолюции эти явно рассчитаны были на то, чтобы убаюкать настороженный слух пролетарских масс революционной фразой.
В действительности же лидеры реформистского мирового профдвижения — руководители этих масс — решениями того же самого Амстердамского конгресса полностью передоверили дело «рабочего освобождения» именно Лиге Наций, возложив на нее проведение необходимых, по мнению конгресса, мероприятий по «физическому и духовному развитию» рабочего класса, по содействию охране труда и т. д. Резолюции конгресса фактически предрешали участие национальных профсоюзных центров в Вашингтонской конференции, а стало быть — и последующее участие в Международном бюро труда, хотя истинная природа этого учреждения была абсолютно ясна. Все это свидетельствовало неоспоримо, что «мирный договор о классовом сотрудничестве» принят был реформистами, если и не формально, то по существу. Ревностное выполнение ими договора выявилось не только в том, что XIII часть В. м. д. фактически определила на долгий период всю «рабочую» политику реформистских национальных центров профдвижения, но прежде всего в том, что принявшие договор лидеры рабочего движения приложили все усилия к тому, чтобы поддержать политическую линию Лиги Наций и заставить массы принять ее и в области репарационного вопроса, вплоть до плана Дауеса, и в области борьбы против Советской России, и в области новых империалистических предприятий «великих держав». В этом смысле В. м. д. открывает собою период регламентированного и систематического классового сотрудничества.
Революционные организации рабочего класса, начиная с первых же шагов «подготовки Версаля», резко отмежевались от реформистского большинства, неуклонно изобличая предательскую роль правого крыла и центра. Размежевание пришлось провести очень далеко, поскольку даже былой циммервальдский «центр» оказался в рядах принявших версальскую хартию. Борьба против Версальского мирного договора стала, в силу указанных выше причин, одной из очередных задач борьбы против реформизма, против возведенной Версальским мирным договором в планомерные формы системы классового соглашательства.
