продажи), подобно тому совершающий преступление своей волей возлагает на себя обязанность подвергнуться наказанию».
Другой представитель этой доктрины, Пуффендорф, ввел в науку уголовного права термин «вменение» для обозначения юридического отнесения преступления «на счет» преступника (латинское imputatio и, соответствующее русскому термину «вменение», немецкое «Zurechnung» первоначально именно и означали буквально «отнесение на чейлибо счет» — также недурная иллюстрация •сродства той юридической формы, в которую облекается «сведение счетов» буржуазного государства с преступниками, с юридической формой взаимных расчетов товаровладельцев). По Пуффендорфу,, как и с точки зрения большинства представителей т. наз. классической школы буржуазной науки уголовного права, свободное (являющееся актом свободной воли) действие человека, когда оно является правонарушением, вменяется ему в личную В. (см. также Вменяемость).
Такое «вменение» носит при этом одновременно и юридический и моральный («нравственный») характер и потому дает основание определить В. как «упрек, адресуемый личности за несоответствие деяния норме» (Немировский). Отсюда явствует, что в буржуазном уголовном праве понятие В. является понятием, позволяющим идеологам буржуазии прикрывать подлинный характер классовой расправы, каковою прежде всего является уголовная репрессия, изобразив ее как заслуженную, справедливую кару, как искупление В. Видами виновности, или, иначе, формами В., признаются при этом умысел и неосторожность (см.). Некоторые (Loff 1ег) предлагали различать три формы В. г намеренность (Absicht), заведомость (Wissentlichkeit) и небрежность, но это предложение успеха не имело.
Наказание за вину является наказанием, пропорциональным вине: за ббльшую В. — бблыпее наказание. Между наказанием и В. в буржуазном уголовном праве устанавливается такая же эквивалентная связь, как между товаром и ценой товара. Для того, кто основание уголовно-правовой В. усматривает в направленной на совершение преступления свободной воле преступника, В., при прочих равных условиях, должна быть тем меньше, чем «менее свободна» была воля данного преступника. Правда, величайший из буржуазных криминалистов-классиков, Ансельм Фейербах (см.), пытался уклониться от этого неизбежного для индетерминиста вывода, ибо ему уже было ясно, что привычный преступник, обладая меньшей способностью сопротивления преступным своим побуждениям, именно поэтому более опасен, а уголовная наказуемость, по Фейербаху, должна сообразоваться именно с опасностью. Как последователь Канта Фейербах пытался сохранить в своем учении и «свободу воли», без которой, и с его точки зрения, немыслима моральная ответственность, отнеся эту «свободу воли», однако, лишь в область трансцендентального. Широко распространенная среди современных криминалистов теория «уменьшенной вменяемости», как основания для уменьшенной ответ 40
ственности, все же, таким обр., есть показатель того, что буржуазн. криминалисты конца 19 и начала 20 вв., в массе своей, стоят на гораздо более низком теоретическом уровне, чем этот основоположник буржуазной науки уголовного права.
С марксистской точки зрения, понятие В. так же ненаучно, как и учение о «свободе воли». Отрицая последнюю, детерминист (см. Детерминизм) должен отрицать и первое.
Если из буржуазных криминалистов значительная часть стала на точку зрения детерминизма, но, тем не менее, в большинстве своем пользуется понятием В., то эта научная непоследовательность объясняется прежде всего классовой заинтересованностью буржуазии в поддержании в массах взгляда на уголовную репрессию, как на заслуженную кару. Понятие наказания (см.), как юридическая категория, к тому же настолько неразрывно связано с понятием В., что отказ от последнего является отказом и dt первого.
Из буржуазных криминалистов к построению уголовного права «без В. и наказания», в к-ром критерий «вменяемости» заменяется критерием «опасного состояния», пришли только сторонники т. н. антропологической школы (см.). Но составленный ц духе этой школы, идеологически вообще довольно близкой к фашизму, итал. проект уголовного кодекса (1921) фашистским правительством все же не был введен в жизнь. Социологическая школа (см.) в науке уголовного права, как компромиссное и эклектическое течение, пользуется обеими системами понятий, оперируя как категориями «вменяемость», «В.», «наказание», так и категориями «опасное состояние» и «меры социальной защиты», т. е. меры репрессии, применяемые независимо от критерия В. Правда, представители этой школы модифицируют и понятие В.; по Листу, напр., понятие В. расчленяется на два понятия: формальной В. (приведенное вначале определение Листа относится как раз к В. этого рода) и материальной В., под которой понимается «асоциальное настроение преступника». Подобные конструкции вины (иногда говорят прямо о «вине характера»), очевидно, имеют целью, вместо последовательной замены понятия В. понятием «опасного состояния», просто приблизить первое ко второму.
В гражданском праве проблема вины стоит менее остро, приобретая большое значение, в сущности, лишь в применении к одной области этого права — именно к сфере ответственности за причиненный вред (см.). Уже в римском праве эта ответственность регулировалась на основе принципа вины, и причинивший вред в силу одной лцшь случайности признавался неответственным за него (casus а пи По praestatur). Только со 2-й половины 19 в. начинает проявляться у нек-рых юристов тенденция к замене принципа В. принципом причинения, т. е. объективной ответственности. Уже Гирке (см.) выдвигал в пользу этой замены аргумент: «если причинивший вред не виноват, то еще менее виноват пострадавший». Как он, так и ряд позднейших «радикальных цивилистов» заявляли даже, что осуществление такой реформы означало бы «торжество социальной
