и воздух, дающие шум и треск в турбине.
Т. о., по идее гидрокон, по сравнению с изогнутой всасывающей трубой, является более совершенной формой, но обходится он дороже. Чем менее быстроходна турбина, тем меньшее значение имеет форма В. т. При установке быстроходной турбины форма В. т. в каждом случае должна быть выбрана на основании лабораторных опытов, производимых на турбине, подобной устанавливаемой. Гидроконы выполняются обычно из железо-бетона, изогнутые В. т. — из бетона или железо-бетона, а прямоосные, — большей частью, из котельного железа.
Лит.: Бовин В. Т., Новейшие быстроходные турбины, М., 1925; ПроскураГ., Водяные турбины, Харьков, 1913; Чаплыгин С. А., К теории гидрокона, в сб. «Методология гидравлических расчетов Днепростроя», М., 1925; Pfarr A., Die Turbinen fur Wasserkraftbetrieb, B., 1912; Moody L. F., Hydraulic Draft Tube, «United States Patent Office», № 1.315.232, Washington, 1919.
ВСАСЫВАЮЩИЕ НАСОСЫ (гидротехн.),
употребляются для откачки воды или другой жидкости на небольшую высоту; строятся обычно для ручного действия и не имеют напорной трубы. Поршень часто заменяется упругой диафрагмой, особенно при откачке грязной воды (см. Насосы).
«ВСЕ ИЛИ НИЧЕГО», своеобразная формулировка физиологического закона, утверждающего, что возбудимые ткани в ответ на раздражение или совсем не дают эффекта, если величина раздражения недостаточна, или дают максимальный ответ, если величина раздражения вообще достаточна; здесь нет середины, есть только крайности: «все или ничего». Этот закон был установлен впервые Боудичем (Bowditch) в результате его опытов над раздражением желудочка лягушечьего сердца: каковы бы ни были силы раздражения одиночного электрическ. удара, сердце или не сокращается вовсе или дает максимальное сокращение. В первое время физиологи не признавали за законом «все или ничего» универсального значения и ставили его в связь с особенными свойствами сердечной мышцы. Опыты над скелетными мышцами и нервами указывали, что здесь ответные реакции — в зависимости от приложенной силы — дают не только крайние эффекты нуля и максимума, но и все переходные ступени между этими пределами. Животная машина должна целесообразно реагировать на внешние раздражения, и ее двигательная реакция должна быть количественно очень точно дозирована. Поэтому приложение закона «все или ничего» к нервномышечной системе должно было бы вести к абсурду. Однако, здесь возможна, как оказалось, и другая точка зрения, впервые высказанная Готчем(Оо1сй) на основании его опытов над ответной реакцией нервных стволов. И нервные стволы и отдельные мышцы представляют сумму в физиологическом отношении совершенно изолированных элементов, волокон. По толкованию, данному Готчем, слабое или сильное сокращение скелетной мышцы зависит не от того, что под влиянием слабых раздражений все волокна этой мышцы сокращаются слабо, а под влиянием сильного — сильно, а от того, что в первом случае в акте сокращения участвует не 492
большое число волокон, а во втором — большое. Готч утверждает, что и мышечное и нервное волокна, как таковые, живут по закону «В. или н.», но суммарные эффекты их деятельности могут обнаруживать столько градаций, сколько волокон заключается в мышце или нерве. Т. о., различия ответной реакции на силу раздражения со стороны сердца и скелетной нервно-мышечной системы не могут быть объяснены различием свойств элементов указанных тканей. Все элементы возбудимых тканей подвластны закону «все или ничего», по закон этот трудно обнаруживается в системах с изолированными волокнами. В сердечной же мышце волокна связаны одно с другим, и все сердце может быть рассматриваемо как одно волокно; в силу этого обстоятельства закон «все или ничего» легко поддается демонстрации на сердечной мышце, по этой же причине он впервые был открыт Боудичем именно на этом объекте.
После Готча универсальность закона «В. или н.» по отношению к элементам возбудимых тканей подтверждалась неоднократно авторитетными исследователями (Майнс, Адриан, Лукас, Ферворн). Область приложения этого закона была затем распространена и на рефлекторные дуги (Шеррингтон) и на органы чувств (Адриан). Но все же общего признания этот закон не получил: не раз высказывались доводы против универсального его значения (Юдин, Ухтомский и др.).
Вся трудность решения вопроса заключается в том, что микроскопические размеры нервных и мышечных волокон делают невозможным или очень трудным экспериментирование с отдельными волокнами. Попытки в этом направлении делались тем не менее не раз. В самое последнее время Кан (Khan) в Праге нашел на лягушке чрезвычайно удобный объект для прямого и непрямого раздражения отдельных поперечнополосатых мышечных волокон: на основании своих опытов он решительно отрицает приложимость закона «В. или н.» к элементам скелетной мускулатуры. — Весь вопрос осложняется, как показывают новейшие исследования, еще и следующим обстоятельством: если одиночное раздражение дает одиночный максимальный эффект, то при дальнейшем усилении раздражения одиночный импульс вызывает уже не одиночный эффект, а целый ряд одиночных эффектов. Возможность таких повторных ответов, наблюдаемых особенно на чувствительных нервных элементах, значительно расширяет первоначальные рамки в толковании закона «все или ничего».
В последнее время закон «В. или н.» получил более широкое истолкование как общий принцип в тех биологических реакциях, которые происходят скачками при достижении действующим фактором нек-рой критической концентрации. Так, Пезар (P6zard) установил, что развитие нек-рых вторичных половых признаков у птиц (напр., гребня у петуха) устанавливается сразу на максимальном уровне, когда масса половых желез достигает известного минимума. Мансфельд показал применимость того же принципа при тормазящем действии наркотиков.
