лыни. Такое восстановление старого порядка, существовавшего до Хмельничины, вызывало в крестьянстве острую ненависть к его носителям — шляхте, вдобавок, в значительной степени ополячившейся и перешедшей в католичество, и к евреям-арендаторам, постоянным посредникам между панами и крестьянством. Выражением этой ненависти было движение Г., почти не прерывавшееся в течение всего 18 в. К основной массе Г. — крестьянам — присоединялись мещане и мастеровые, выгнанные из городов общим упадком промышленности и торговли; часто в числе Г. встречаются мелкие шляхтичи, управители имений и даже зажиточные помещики, в надежде безнаказанно поживиться. Руководящую роль в движении играют запорожцы, особенно после восстановления Сечи на старых местах (1734); они дают и опытных предводителей («ватажков») и организуют походы; в Запорожских степях находятся сборные пункты беглых крестьян, постоянное место организации гайдамацких отрядов. Несмотря на запрещения своей старшины, запорожцы придают движению Г. характер постоянной, организованной борьбы против шляхетства. Борьба со шляхтой, насильно навязывающей крестьянству католицизм, принимает религиозный оттенок и встречает полное сочувствие и поддержку и среди православного духовенства, особенно монастырей, потерявших свои земли. Ежегодно весною и в течение лета отряды Г. появлялись из Запорожских степей, пробирались сквозь рус. форпосты и быстро проникали в глубь страны. Небольшие отряды ограничивались нападениями на проезжающих шляхтичей, купцов и евреев, грабежом панских дворов и аренд; большие отряды Г. нападали на города, торговые местечки, замки и даже на крупные административные центры: брали их штурмом, уничтожали владельцев замков и их семейства, вырезывали все еврейское население, католическое духовенство и с особенным усердием и ожесточением истребляли юридические документы, закреплявшие крестьянскую неволю. Изыскивая меры против Г., шляхтичи всячески стараются переложить заботу о собственной безопасности на чужие плечи. Они требуют от короля, сейма и гетманов военных сил для своей защиты, денежного вознаграждения за убытки от гайдамацких нападений, настойчиво добиваются вмешательства рус. правительства, считая его обязанностью защиту от Г., и, наконец, за свой счет пытаются организовать охрану. Однако, из ничтожного польского регулярного войска на долю Украины приходилось всего ок. 3 т. ч., в действительности же — не более половины этого количества, что было совершенно недостаточно для борьбы с Г.; попытки организации милиции не имели успеха, т. к. шляхта крайне неохотно шла на денежные затраты. Отряды легкой конницы, т. н. «надворные казаки», составлявшие обычно почетную стражу, иногда очень многочисленную, богатых землевладельцев, оказались весьма опасными для шляхетства. Высланные против Г., надворные казаки действовали крайне вяло и неохотно, стараясь нападать на Г. лишь тогда, когда была надеждапоживиться добычей; большею же частью они, по словам современника, «подобно волку, встретившему собаку, рожденную от кобеля и волчицы, только обнюхивали друг друга и спокойно расходились». Иногда надворные казаки входили в прямые сношения с Г., получая за содействие долю добычи, а в моменты особенного обострения гайдамацкого движения становились во главе гайдамацких отрядов. Впрочем, паны, к-рым служили надворные казаки, предпочитали пользоваться ими для «заездов» — нападений на соседей, чем для общей борьбы против Г., и энергично противились требованиям предоставить надворных казаков в распоряжение военных властей. Не имея достаточных сил для организованной борьбы с Г., шляхта жестоко преследует всех сколько-нибудь причастных к Г.: суды выносят суровые приговоры; виселица и тройная пытка грозят всякому Г., попавшему в плен.
Постоянное явление в течение всего 18 века, движение Г., в связи с внутренними неурядицами в Польше, принимало иногда характер настоящих восстаний, охватывавших значительную территорию. Так было в 1734, 1750 и в 1768. Восстание 1734 вспыхнуло в связи с борьбою за польский престол после смерти короля Августа II, когда в Польшу вошли рус. войска, чтобы поддержать притязания Августа III, кандидата крупных магнатов, против Станислава Лещинского, кандидата мелкой шляхты, и с особенною силою разразилось в Браславщине, где как раз кончались льготные сроки. Выдающуюся роль играл в нем начальник надворных казаков кн. Любомирского полковник Берлин. К нему присоединились со своими казаками уманский полковник Писаренко, комаргородский сотник Савва, рожковский сотник Шуляч. Среди населения распространялись слухи о грамоте рус. императрицы Анны, якобы призывающей истреблять поляков и евреев. Из Браславщины восстание перекинулось в Волынь и Подолию.
Между тем, магнаты и шляхта помирились на кандидате, и рус. войска как союзники вновь избранного короля подавили восстание. С остатками своих полков Верлану удалось скрыться в Молдавии. В движении 1750, к-рое охватило Киевщину и Браславщину (были захвачены города Винница, Умань, Фастов, Летичев и др.), надворное казачество не принимало участия; неорганизованное движение было б. ез особых усилий подавлено. Наиболее сильно было движение 1768, т. н. «Колиивщина» («колий» — отряды восставших, от «колоти»), по существу — повторение движения 1734. Колиивщина (см.) началась в юж. части Киевщины, выкинув лозунги против панства и на соединение с Россией (среди крестьянства снова пошли слухи о «золотой грамоте» рус. императрицы, призывающей к восстанию). К движению, начатому Максимом Зализняком, присоединился сотник уманских надворных казаков Иван Гонта (см.) и ряд других вождей надворного казачества и крестьянства — Яков Швачка, Семен Неживый, сотник Шило. Колиивщина была подавлена рус. войсками, после чего польские власти произвели массовые, изумительные по своей беспримерной
