мысль о своеобразной природе мыслящей субстанции. В Cogito Д. утверждает, что я существую достоверно не как тело, но как совершенно отличный от тела мыслящий дух. По Д., тело и дух, материя и мышление по своей природе не только различны, но даже противоположны. Тело делимо, состоит из определенного соединения частей, изменяется с изменением формы его членов, подвержено уничтожению. Напротив, душа неделима, и как простая субстанция не состоит из акциденций, всегда тожественна себе, хотя в ней происходит смена мыслей, чувств и желаний, бессмертна, не нуждается в протяжении и не зависит ни от какой материальной вещи. Будучи непосредственным объектом мышления, направленного на самую мысль, тожественная с умом, душа познается нами легче и непосредственнее, чем тело.
Учение Д. о телесной субстанции образует переход от гносеологии и методологии к его физикеи космологии. Если в гносеологии Д. стоит на идеалистических позициях (в учении о преимущественной достоверности самосознания), то учение Д. о теле, напротив, по сути материалистично. Специфический характер материализма декартовой физики обусловлен зависимостью Д. от математики и общим метафизическим и рационалистическим укладом его мышления. Основная мысль его учения о телесной субстанции состоит в отожествлении материи с пространством или протяжением. Из всех чувственных качеств — зрительных, слуховых, осязательных, температурных и т. д., к-рые восприятие приписывает телам, объективно существует и действительно принадлежит им только протяжение: в длину, ширину и глубину. Таким образом материя Д. есть не столько вещество физика, сколько пространство геометра. С другой стороны, стереометрический характер декартовой теории материи обусловлен метафизическим объективизмом Д. Объективизм заставлял Д. отбросить все те определения и признаки материи, к-рые не принадлежат ей существенно, т. е. не были обусловлены необходимым и независящим от нашего сознания характером ее субстанции. Метафизическая тенденция требовала сохранения лишь таких определений материи, к-рые, по свидетельству разума, остаются всегда неизменными и тожественными себе самим среди всех метаморфоз, каким непрерывно подвержены все доступные нашему наблюдению и опыту тела. Несмотря на абстрактно-геометрический характер этой концепции, декартова теория материи заключала в себе ряд выводов физического и космологического порядка, к-рые стали фундаментом современных научных представлений о мире и к-рые сводятся к следующему: мировая материя (=пространство) — 1) беспредельна, 2) однородна, 3) непрерывна (не имеет пустот) и 4) делима до беспредельности. Если первые два вывода Д. опрокидывали средневековые представления о конечности мира и иерархии его элементов, то последние два наносили удар возрожденной в современной Д. физике античной теории атомов, к-рая мыслила мир состоящим из неделимых элементов, разделенных пустотами. Основан 74
ная на всех этих положениях — физика Д. механистична. В резком противоречии с антропоцентрическими тенденциями всей средневековой физики Д. пытается свести все качественное многообразие природных явлений: а) к тожественной с пространством материи и б) к ее движению. При этом каждую частицу материи Д. неизменно рассматривает как совершенно инертную и пассивную массу или точнее отграниченную часть пространства; движение не есть имманентное свойство материи и возникает всегда в результате толчка, сообщенного данному телу другим телом. Движение Д. определяет как перемещение одного тела из соседства тел, которые его непосредственно касаются и которые нами рассматриваются в качестве покоящихся, в соседство других тел.
Перемещение это — относительно, и нельзя мыслить тела АВ переходящим из соседства с телом CD, не подразумевая вместе с тем перехода CD из соседства с АВ. Т. о. всякое движение предполагает наличность других тел, по отношению к к-рым движение происходит, наблюдается и которые на время этого наблюдения принимаются — условно — за неподвижные. Сводя физические явления к относительному перемещению инертных масс, Д. намечает идею взаимодействия — правда всего лишь механического — между элементами и явлениями физического мира.
Хотя каждое тело имеет лишь одно свойственное ему движение, однако оно может принимать участие в других бесчисленных движениях, если составляет часть иных тел, обладающих другими движениями. Как бы ни было незначительно перемещение телесной частицы, оно необходимо должно вызывать движение в телах, к-рые она вытесняет из занимаемого ими места; передача движения но имеет предела, и т. о. каждое физическое событие должно отражаться во всей вселенной. Как бы для смягчения столь широкого смысла понятия взаимодействия Д. вводит — не без влияния схоластической традиции — понятие движения кругового: по Д., ни одно тело не может двигаться иначе, как по кругу. Хотя такое движение легче всего мыслить в совершенном круге, однако его можно мыслить и в сколь угодно неправильном лишь кругообразном вихре, раз замечено, при каких условиях все полученные отклонения могут возмещаться разницей в скорости движения. Общая причина движения, по Д., — бог, к-рый сотворил материю вместе с движением и покоем и действием своего промысла сохраняет в ней то самое количество движения и покоя, какое вложил в нее при творении. Во всей созданной материи есть известное количество движения, к-рое никогда не увеличивается, не уменьшается, и т. о. если одно тело приводит в движение другое, то теряет столько своего движения, сколько сообщает. Из неизменной природы бога вытекают вторичные причины движения или законы природы, к-рых Д. насчитывает три: 1) всякая вещь, поскольку она проста и неделима, всегда остается сама по себе в одном и том же состоянии и изменяется когда-либо только от внешних причин; 2) каждая частица материи, рассматриваемая в отдельности, всегда
