объяснить химическую сторону питания растений мы находим у известного физика Мариотта (в письме от 1679 «Sur le sujet des plantes»).
Важным приобретением этого периода было опровержение аристотелевского представления, что* растения получают свою пищу из почвы в готовом виде, но все же основная функция питания растения не могла найти удовлетворительного объяснения за недостатком химических знаний.
Сравнительно мало нового принесла и первая половина 18 в. Сводку накопленных к этому времени знаний дал Дюамель («La physique des arbres», 1758). 18 век однако следует отметить как период, когда физиологический эксперимент получил широкое применение в исследовательской работе, что и дало возможность Пристлею, Ингенгузу, Сенебье и Соссюру на протяжении 30 лет (с 1774 по 1804) правильно обосновать новую теорию питания растений.
Благодаря блестящим открытиям Лавуазье в области химии названные ученые впервые установили правильное представление о фотосинтезе и дыхании как об основных функциях растения и доказали, что растение строит свое тело гл. обр. за счет углекислого газа атмосферы, а не за счет воды, как полагал Ван-Гельмонт. Накопившиеся к концу 18 в. сведения по Ф. р. суммировали Сенебье в своей 5 — томной «Physiologic v6g6tale» (1800) и Соссюр в своих «Recherches chimiques sur la v6g6tation» (1804).
К этому времени эксперимент завоевал прочное место в физиологических исследованиях; были выработаны также приемы количественного учета газового обмена растений и других физиологических функций их..
19 век можно охарактеризовать как период, когда Ф. р. начала быстро обогащаться экспериментальным материалом и превратилась в научную дисциплину в нашем современном понимании. После того как были установлены правильные основы газового обмена растения, выяснено значение листьев и корней как органов питания, важным шагом вперед было приложение законов осмоза к явлениям поглощения, передвижения и выделения воды и растворенных веществ клетками растительных тканей и органов. Это была заслуга Дютроше, который в ряде работ (с 1826 по 1837) доказывал капитальное значение эндосмоза для физиологических функций растения; ему принадлежит и крупная сводка по физиологии «MGmoires pour servir A 1’histoire anatomique et physiologique des v6g6taux et animaux» (1837), к-рая была наиболее выдающейся для своего времени. В эту же эпоху появляются специальные учебники по физиологии растений для высшей школы — О. П. Декандоля, Тревирануса и Мейена. Все же относительно зольного питания растений в это время господствовали совершенно неверные представления, отчасти благодаря недостатку экспериментального материала, а отчасти благодаря влиянию неправильных философских воззрений, у наследованных от прошлого. Нужно заметить, что это было время, когда только нарождалась органическая химия, когда среди химиков было распространено виталистическое воззрение, согласно к-рому вещества живых организмов создаются только в организмах под действием особой, присущей им жизненной силы. Это представление было опровергнуто только в 1828, когда химику Вёлеру удалось получить синтетическим путем мочевину в обычных лабораторных усло 288
виях. Представление о жизненной силе сочеталось с представлением о способности организмов созидать не только органические соединения, но и химические элементы. Неудивительно поэтому, что в 1842 Вигман и Польсторф получили от Геттингенской академии премию за работу о зольном питании растений, в к-рой было доказано, что зольные элементы растение заимствует из почвы, а не создает их.
В этот период господствовала т. н. гумусовая теория почвенного питания растений, заимствованная у агрономов. Плодородие гумусовых почв объяснялось тем, что растение извлекает из почвы гумус и усваивает его. Понадобился крупный талант выдающегося химика той эпохи, знаменитого Либиха, чтобы успешно начать борьбу с этим вредным предрассудком.
В 1840 появилась «Die organische Chemie in ihrer Anwendung auf Agrikultur und Physiologie», в к-рой Либих дал правильное освещение зольному питанию растений и доказал еще раз, что весь углерод получается из углекислого газа атмосферы. Работы Либиха имели помимо чисто теоретического огромное практическое значение: они дали правильное представление об искусственных минеральных удобрениях и поставили Ф. р. в самый тесный контакт с растениеводством. Аналогичную работу несколько позже проделал во Франции знаменитый Буссенго, который точными опытами доказал, что высшие растения не способны усваивать атмосферный азот, что они заимствуют его только из почвы вместе с остальными зольными элементами. Ф. р. обязана Буссенго не только ясным представлением о воздушном и зольном питании растений, но и введением целого ряда количественных методов в физиологических исследованиях. Огромный экспериментальный материал, накопленный им на протяжении ряда лет, собран в многотомной сводке «Agronomic, chimie agricole et physiologic» (c 1861 no 1884, 7 томов).
Другая сторона жизненного процесса растений, именно — рост и движение, сначала мало привлекала внимание ученых. Отдельные случаи быстрых движений, как у стыдливой мимозы, были конечно известны давно, но на них смотрели как на курьез. Во всяком случае в течение 18 в. накопилось довольно много материала и сделаны были попытки объяснить движения чисто механическими причинами, причем в качестве действующих факторов чаще всего привлекались влажность и тепло. Большой материал по периодическому движению цветов и листьев был собран Линнеем (1751—55).
Он классифицировал его по чисто внешним признакам и между прочим ввел понятие о ночном «сне» растений, который он уподоблял сну животных. Настоящий прогресс физиологических знаний в этой области начался однако только с 19 века, когда выступил со своими классическими опытами Найт (1758—1838), выяснивший явление геотропизма как реакцию растения на действие силы тяжести. К половине 19 в. накопилось довольно много экспериментального материала о росте и движениях растений, причем о лазающих и вьющихся растениях появились выдающиеся работы таких ученых, как Чарлз Дарвин.
Середину 19 в. можно считать переходным периодом, когда старая Ф. р. становится современной дисциплиной. Начиная со второй половины 19 в. Ф. р. начала бурно развиваться также благодаря тому, что она вышла из стен
