одной стороны, историческим методом, т. е. определяя всю историческую обстановку жизни данного общества в эпоху данного перехода, а с другой стороны — данными динамической части общей Ф., где специально изучаются фонетические предпосылки звуковых переходов. На практике однако историческая фонетика обыкновенно избегала этих объяснений или довольствовалась совершенно примитивными указаниями на антропофоническую возможность того или иного перехода и занималась собственно исключительно эмпирическим констатированием самих переходов в данном языке и их хронологией, а также объяснением констатируемых в отдельных словах отклонений от найденных норм. Следует отметить, что метод исторической Ф. оказывался в большинстве случаев достаточным для построения «истории» (в указанном выше смысле) слов и форм изучаемого языка. Однако уже давно указывалось историкам языка, что игнорирование ими общей Ф. приводит их иногда к наивным и грубым ошибкам и зачастую лишает их построения убедительности. Вырастающее у нас марксистское языкознание совершенно правильно ставит вообще в вину старой лингвистике, в т. ч. и Ф., их формализм, их нежелание углублять свои объяснения и приводить языковые явления в теснейшую связь с жизнью общества, с борьбой классов, и несомненно, что здесь и лежат пути дальнейшего развития науки о языке. Однако нельзя забывать, что мы можем теперь ставить эти вопросы только потому, что в итоге работы 19 в. было построено эмпирическое здание старой лингвистики. В частности хотя большинство старых лингвистов и не особенно интересовалось причинами звуковых переходов, однако только накопленный ими эмпирический материал в этой области дает возможность серьезно ставить вопросы динамической части общей Ф.
Звуковые переходы нужно строго отличать от чередований, т. е. случаев мены какихлибо ^вуков в одной и той же морфеме, входящей в состав сосуществующих слов одного и того же языка. Напр. мы говорим, что в словах «пеку», «печет» «к» чередуется с «ч» (к || ч), но . из этого чередования еще не следует, чтобы «ч» в «печет» обязательно произошло из «к». С другой стороны, — звуковые переходы надо не менее строго отличать от «звуковых соответствий или звуковых корреспонденций» в других языках, напр. рус. «г» /укр. звонкое «Ь»; рус. «э», писавшееся в старой орфографии через «ГЬ> /укр. «i» (белый /б! лый) и т. д. Из этих соответствий еще не следует, чтобы укр.
«Ь» произошло из «г» и что укр. «i» произошло из «э» («Ь») или наоборот. Соответствия, как и чередования, сами по себе еще ничего не говорят об исторических звукоизменениях; но сравнительное языковедение (см.) развило особый дедуктивный метод построения истории звуков на основании изучения чередований и соответствий, метод, благодаря к-рому историческая Ф. может в известных случаях и до известной степени заходить даже в эпохи, от к-рых не осталось письменных памятников.
Первый положил основы исторической Ф.
Яков Гримм (см.) в своей знаменитой «Deutsche Crammatik», первый том к-рой вышел в 1819, и где он именно благодаря применению сравнительного метода очертил историю герм. консонантизма, открыв «закон» герм. «передвижения согласных». Впрочем славу этого открытияГримм делит с датским ученым Раском (см.), к-рый тоже сравнительным методом дошел до тех же законов в книге, напечатанной в 1818.
В середине и последней четверти 19 в. исторические звуковые изменения, или переходы, были подведены под понятие звуковых или фонетических законов (см.). Около этого понятия в свое время разгорелась большая борьба и выросла громадная литература. Сначала вопрос шел лишь о том, чтобы подчеркнуть регулярность звуковых переходов в противовес утверждавшейся старыми учеными анархичности и произвольности звуковых изменений,, т. е. чтобы показать, что’ можно говорить о систематических изменениях звуков речи вообще, а не только о звуковом изменении отдельных слов. В связи с этим впоследствии был провозглашен принцип отсутствия исключений (Ausnahmslosigkeit) из звуковых законов (Шлейхер, Шерер, особенно четко Лескин).
Этим подчеркивалось, что если в каком-либо конкретном слове или ряде слов звуковой закон окажется нарушенным, то это значит, что тут имело место действие еще какого-либо другого фонетического закона, оказавшегося более сильным, или вообще какого-либо другого фактора [у младограмматиков в роли такого фактора выступает аналогия (см.), против злоупотребления которой теперь справедливо возражают]. Однако тут уже у многих лингвистов сказывалось сознательное или подсознательное подведение звуковых законов под законы природы и особенно законы физики и химии. Это вызвало реакцию у разных лингвистов еще в прежнее время (Шухарт, Есперсен, Бодуэн де Куртенэ) и особенно в советском языкознании. В настоящее время б. или м. ясно, что под звуковыми законами надо подразумевать начало и конец очень сложного развития, в котором участвует множество факторов, изучаемых в динамической части общей Ф.
При достаточной одинаковости этих факторов результаты получаются одинаковые, что и производит впечатление закономерности. Очевидно одна эпоха и одна определенная социальная среда максимально обеспечивают одинаковость факторов, а потому обыкновенно говорят о том, что всякий звуковой закон справедлив лишь для определенного времени и места (надо было бы сказать — среды); очевидно однако, что все же и при этом в конкретных случаях (т. е. в отдельных словах) могут иметь место различия в факторах, отчего могут получиться и разные результаты. В конце-концов однако можно сказать, что хотя принцип отсутствия исключений из фонетических законов и не может быть оправдан теоретически, ибо нет самих «законов», однако в том смысле, как он был истолкован выше, он является полезным эмпирическим правилом.
Ф. и письмо см. Транскрипция.
Лит.: новейшая хорошая книга по общей фонетике — Grammont M., Traite de phonetique, Paris, 1933; Scripture E. W., Anwendung der graphischen Methode auf Sprache und Gesang, Leipzig, 1927; Sweet H., The sounds of English, an introduction to phonetics, London, 1908; Jespersen O., Lehrbuch der Phonetik, 2 Aufl., Lpz., 1913; Sievers E., Grundziige der Phonetik.., 5 Aufl., Leipzig, 1901; Roudet L., Elements de phonetique generate, P., 1910; главы, посвященные <D., в кн.: Томсон А. И., Общее языковедение, 2 изд., Одесса, 1910. Специально по эксперим. Ф. — Rousselot P. J., Principes de phonetique ехрёгипепtale, p. 1—2, Paris, 1897—1901; Scripture E. W., The elements of experimental phonetics, N. Y., 1902; Millet A., Precis d’experimentation phonetique, P., 1926; Panconcel li-Ca Izi a G., Die experimentelle Phonetik in ihrer Anwendung auf die Sprachwis-
