За казнями робеспьеристов последовало разрушение всей системы революционной (якобинской) диктатуры. Функции Комитета общественного спасения были ограничены военными и иностранными делами, а полномочия Комитета общественной безопасности, сыгравшего важную роль в организации термидорианского переворота и ставшего теперь послушным орудием контрреволюции, были, наоборот, расширены. Важное значение получил теперь Законодательный комитет, выполнявший функции министра внутренних дел, ведавший юстицией и получивший (в вантозе III года) право самостоятельного назначения судей и муниципальных чиновников.
23 термидора был реорганизован другой центральный орган революционной диктатуры — Революционный трибунал, превращенный теперь в обычный судебный орган с новым составом; 12 прериаля III года (31/V 1795) он был упразднен совсем после казни (6/V 1795) его бывшего общественного обвинителя ФукъеТенвилля (см.) и судей. Еще важнее было разрушить до основания якобинскую партию, уже обезглавленную, но еще сохранившую свою центральную и местные организации. Декрет 25 вандемьера III года (16/Х 1794), воспрещавший какие бы то ни было объединения народных обществ и даже переписку их между собой, наносил смертельный удар центральному Якобинскому клубу. 22 брюмера, после неоднократных нападений на «берлогу разбойников» банд «золотой молодежи»; клуб был закрыт по распоряжению властей. Мало-по-малу исчезли и революционные комитеты, число которых было значительно сокращено декретом 7 фрюктидора II года. В уцелевших прочно засели теперь «мюскадены», вытеснившие санкюлотов. Администрация дистриктов и коммун, игравшая важную роль в системе якобинской диктатуры со времени издания декрета 14 фримера II года, потеряла теперь свое значение с восстановлением департаментских властей в их прежних правах и обязанностях (декрет 28 фримера III года).
Важнейшая массовая организация столичного «плебейства», Парижская Коммуна, почти все члены к-рой погибли на эшафоте после 9 термидора, перестала существовать: городскими делами ведала теперь назначенная Конвентом комиссия. Уцелели лишь секции, из к-рых нек-рые сделались после закрытия Якобинского клуба очагом демократической оппозиции. Парижская Национальная гвардия, состоявшая преимущественно из рабочих, мелких торговцев и ремесленников и игравшая решающую роль в событиях 31/V — 2/VI и пытавшаяся 9 термидора поддержать восстание робеспьеровской Коммуны против Конвента, была дезорганизована, потеряла право иметь постоянного главнокомандующего (декрет 19 термидора 11 года). После жерминальского и прериальского восстаний (см. ниже) из ее рядов были исключены все граждане, «подозреваемые в терроризме», т. е. все республиканцы и демократы. Декретом 10 прериаля III года Конвент «освободил» от службы в Национальной гвардии «менее состоятельных лиц из класса ремесленников и чернорабочих». Уничтожая или ослабляя органы революционного правительства и массовые организации революционной демократии, преследуя уцелевших якобинцев-демократов, термидорианский Конвент вынужден был капитулировать передсилами контрреволюции. Уже 14 термидора прериальский декрет о врагах народа был отменен, начали освобождать подозрительных.
Позже (21 нивоза III года) получили возможность вернуться во Ф. эмигранты. Уже 18 фримера III года (8/XII 1794) пришлось вернуть в Конвент 75 жирондистов, в свое время исключенных и находившихся под арестом за коллективный протест против революции 31/V — 2/VI.
Попав снова в Конвент, эти «протестанты» добились восстановления в правах сотоварищей по партии, объявленных вне закона за участие в федералистском восстании (декрет 18 вантоза III года — 8/Ш 1795). В жерминале III года Конвент объявил лишенными силы «все приговоры, вынесенные революционным порядком с 10/III 1793 по 8 нивоза III года против лиц, еще оставшихся в живых, если эти приговоры присуждают к позорящим или телесным наказаниям, к аресту или тюремному заключению».
Таким образом все враги революции и республики получили амнистию. 18 фрюктидора был отменен декрет 29 жерминаля, запрещавший бывшим дворянам пребывание в крепостях и укрепленных гаванях.
Одновременно Конвент идет на примирение с бывшими дворянами и роялистскими мятежниками. 12 фримера III года (2/XII 1794) он объявляет амнистию вандейцам, к-рые в месячный срок сложили оружие. Их сдавшиеся главари были не только прощены, но получили обратно конфискованное у них имущество и сохранили за собой право иметь при себе . вооруженную силу под видом «территориальной гвардии». Таким образом фактически сохранилось контрреволюционное ядро, к-рбе в любой момент легко могло разрастись в новую роялистскую армию. Выпущенные вандейскими мятежниками боны были приняты к оплате государственным казначейством. Эта амнистия вандейцев была несовместима с продолжением антиклерикальной политики. Через 8 месяцев после 9 термидора церкви были вновь открыты, превратившись в очаги контрреволюции. Республиканские культы (Разума, Верховного существа) исчезают вместе с народными клубами, служившими очагами гражданской религии.
Центрами антиякобинской пропаганды становятся салоны вышедших замуж за термидорианцев дам-аристократок (салоны м-м Талльен, м-м де Сталь, Рекамье), где выставляются напоказ роскошь и расточительность новой буржуазии, а также чисто дворянские салоны, с определенно роялистской окраской.
Конвент, всемогущий лишь на бумаге, идет теперь на поводу у банд вооруженной палками «золотой молодежи», покровительствуемых термидорианцем Фрероном. Эти роялистски настроенные банды безнаказанно бесчинствуют в театрах и на улицах, избивая патриотов, уничтожая бюсты Марата, устраивая т. н. «балы жертв», на которые допускались лишь лица, имевшие хотя бы одного гильотинированного родственника.
После отмены твердых цен начинается усиленный выпуск ассигнатов, сопровождаемый катастрофическим падением их курса и баснословным ростом цен. К началу 1795 ценность ассигнатов упала до 18%, в термидоре III года — до 3% номинала. Крестьяне и торговцы отказывались их принимать, требуя звонкую монету. Летом 1795 Конвент вынужден был официально признать крах государственных
