ФРАНЦИЯ«больше всего боялось пролетарской революции: «Жюль Фавр признавался в письме [к Гамбетте], что они «защищаются» не от прусских солдат, а от парижских рабочих» (Маркс, там же, стр. 371). Согласно заранее выработанному правительством плану наступление войск на пролетарские кварталы, где укрепилась Нац. гвардия, для разоружения 'Последней и ликвидации ЦК Нац. гвардии, было назначено в ночь на 18/Ш.
ПАРИЖСКАЯ КОММУНА 1871.
Ночью 18/Ш Тьер отправил несколько полков и полицейских отрядов отобрать пушки и митральезы, принадлежавшие Национальной •гвардии. Рабочие подняли тревогу и вместе с примкнувшими к ним массами мелкой буржуазии дали отпор войскам. Солдаты, которым генералы Леконт и Клеман Тома приказали стрелять в толпу женщин и детей, расстреляли самих генералов и начали брататься с рабочими. Париж весь день воздвигал баррикады.
Тьер бежал с черного хода министерства иностранных дел, приказав войскам и всем правительственным учреждениям в тот же день переехать в Версаль, где уже собралось Национальное собрание. Их свободно выпустили из Парижа. Это было первой крупной ошибкой ЦК Национальной гвардии, к к-рому перешла власть. Он занял своими батальонами важнейшие правительственные здания и поднял над Ратушей — новым местом своих заседаний — красное знамя. Установившаяся таким образом в столице пролетарская диктатура была однако непрочной, поскольку по соседству существовало реакционное правительство, сохранившее в своих руках аппарат управления страной, а под стенами города стояли пруссаки, готовые в любой момент к интервенции. Поддержка же ^красного Парижа провинцией была недостаточной, т. к. восстания, вспыхнувшие между 19и27/Шв Марселе, Лионе, Нарбонне и многих других городах, были разрозненны и лишены единого руководства, в силу чего они могли быть легко задавлены версальцами.
ЦК Нац. гвардии еще более ослабил шансы революции на успех, не воспользовавшись своим военным перевесом для похода на Версаль, захвата правительства и разгона Национального собрания. «В своем упорном нежелании продолжать гражданскую войну, начатую разбойничьим нападением Тьера на Монмартр, Центральный комитет сам сделал на этот раз роковую ошибку: надо было немедленно итти на Версаль — Версаль не имел тогда достаточных средств к обороне — и раз навсегда покончить с конспирациями Тьера и его помещичьей палаты» [Маркс, Гражданская война во Франции, в кн.: Архив Маркса и Энгельса, т. Ill (VIII), стр. 31]. Вместо этого он вступил в переговоры с соглашательски настроенными мерами и депутатами Парижа о проведении 26/Ш выборов в Коммуну. Умеренность выдвинутой им программы (избрание Коммуны, уничтожение полицейской префектуры, право Нац. гвардии самой выбирать своих начальников, провозглашение республики законной формой правления, отмена декретов о квартирной плате и платежах по векселям) показывает, что он не осознал в начале революции своей роли и всей остроты начавшейся гражданской войны. Тьер, наоборот, воспользовался затяжными переговорами для реорганизации и пополнения своей армии, гл. обр. воен 628
нопленными, возвращенными из Германии Бисмарком, имея в виду овладеть революционным Парижем при помощи новой осады.
В Париже свободно выходила буржуазнореспубликанская и реакционная пресса, бушевавшая против революции 18/Ш и ЦК Нац. гвардии. Банк 22/III отказал ЦК в небольшой сумме денег. Агент Тьера адмирал Сессе организовал 22/III контрреволюционную демонстрацию, во время которой были убиты 2 нац. гвардейца и ранено 7. Эта попытка контрреволюционного переворота толкнула ЦК Нац. гвардии на решительные действия и создала перелом в его политике: он отказался от уступок мерам, тверже подступил к банку, арестовал главнокомандующего, пьяницу Люлье, выпустившего из Парижа войска и военное имущество. Последние прокламации ЦК Нац. гвардии полны революционной решительности и содержат ряд социалистических лозунгов.
В процессе развертывавшейся с каждым днем гражданской войны он начал ясно понимать, что совершил большую ошибку, ограничив свои задачи подготовкой выборов в Коммуну и поторопившись передать ей власть. Но первые решающие дни Коммуны для мобилизации революц. сил и быстрого разгрома растерявшегося врага были потеряны, что в значительной степени определило исход ее дальнейшей борьбы.
Выборы, по соглашению с мерами и депутатами, были проведены 26/Ш на основе всеобщей подачи голосов, но на составе Коммуны это отразилось незначительно (17 умеренных буржуа на 85 членов) в виду того, что верхи буржуазии бежали из Парижа в Версаль, причем с первых же дней работы Коммуны все умеренные элементы отсеялись и были заменены на дополнительных выборах 16/IV пролетарскими и мелкобуржуазными революционерами. Партийный состав Коммуны отличался пестротой, отразив различные течения революционно-демократической и социалистической мысли, но к середине апреля наметилось деление на бланкистское большинство и прудонистское меньшинство. Отсутствие единой дисциплинированной рабочей партии, вооруженной передовой теорией и определенной программой, обрекало Коммуну на фракционные споры и борьбу, препятствуя во многих случаях принятию правильных и своевременных решений, а также их энергичному проведению в жизнь. Тем не менее важнейшие задачи пролетарской диктатуры Коммуна с самого начала осуществила в основном правильно. 28/1II она приступает к работе и уже 29/III издается декрет об уничтожении постоянного войска и замене его вооружением всего народа; декретом 1 / IV о максимальном окладе для служащих в 6.000 фр. в год и последующими постановлениями о выборности и сменяемости чиновников, в том числе и судейских, была разрушена независимая от народа бюрократия, государственный аппарат перестал быть предметом торговли, он не давал никаких привилегий, чиновники стали ответственными перед народом и легко сменяемыми. 2/IV провозглашается отделение церкви от государства, отмена бюджета культов и национализация церковных имуществ. Уничтожением полиции и жандармерии, реорганизацией суда, нотариата, судебно-административных учреждений Коммуна довершила «слом» всего буржуазного аппарата угнетения. Разбитую государственную машину Коммуна заменила учреждениями
