более обширного мира — 2) в Пиренеях — баскский и 3) на Памире — вершикский или буришкский (буришаск).
II. Мертвые языки те, что сохранились только письменно — ^идеографически в центральной части архаичного мира: хеттс к и й на грани со Средиземноморьем в Малой Азии, и на островах — критский фигурный, пиктский на Британском острове; 2) идеографическо-силлабически: а) клинописные: так наз. эламский (он же сузский, андзанский и др.) и шумерский (он же субарский) в Месопотамии, б) халдский Ванской системы в Армении и нов о-эламский многоименный (см. выше), на деле мидский, в) ряд малоазийских; 3) средиземноморские с усвоением однофонемных письмен — э трусский и сродные с ним, как лесбийский с однофонемными буквами, иберские, равно лидский с арамейским письмом и др.
К мертвым письменным языкам относятся и древнелитературные языки (феодальные) Грузии и Армении с однофонемным письмом.
III. Немало казалось бы бесписьменно отживших языков яфетической системы.
Укоренилось общее мнение, что народы и языки вымирали и на их места водворялись новые. Этим объясняется общераспространенное представление о монолитности современных господствующих языков Европы.
С этим мнимо-научным положением связаны ограничение кругозора не только лингвистов, но и наиболее авторитетных специалистов по истории древнего мира, чрезмерный интерес к процессу эволюционного количественного прогресса и недостаточный учет революционных сдвигов и их внутренних социально-экономических факторов. В действительности же этот вопрос требует совершенно иной исследовательской установки и в Закавказьи с его халдами и в Восточной Европе, где таких бесписьменно отживших языков яфетической системы в первую очередь как будто всего на всего только два — скифский, или сколотский, и кимерс к и й; скифский — предмет тяжбы между индо-европеистами и яфетидологами: первые, особенно специально заинтересованные в нем иранисты,, принуждены теперь сдать полностью свои позиции, вторые — уточняют бесспорные права на него.
Кимерский в отношении языка сугубо спорный,, ибо в противоположность скифам, оставившим богатейшее вещественное наследие в курганных погребениях и кладах, кимеры обездолены в отношении каких-бы то ни было памятников материальной культуры. Их обездолили исследователи-археологи, работающие формальным методом, ибо нет формальных документов, чтобы признать за кимерами где-либо что-либо по части материальной культуры так же, как по части речевой культуры. Богатейшие литературы древнего мира молчат, ибо в орбиту их интересов не попали кимеры за их архаичностью. Но в таком положении находятся и русы, . потому также предмет неисчерпанных споров, возникших и длящихся независимо от притязаний яфетидологов. Споры о русах развертывались среди историков Восточной Европы, преимущественно рус 830
ских историков, уже средневековья. Яфетические языки своими данными взрывают почву под спорящими в старой установке, сводя две противоположности к единству в синтезирующем их положении яфетической теории. Письменные документы Кавказа христианских эпох, поддерживаемые данными из памятников материальной культуры, обнаруживают, что абхазы были и в средние века тезками русских — славян. Яфетические же языки, в частности кавказские, благодаря палеонтологии удостоверили общность целых слоев с ними у русского. Бэтой же линии перебрасывается мост к северным народам, финнам, в том числе к разрешению проблемы о творцах рун и им предшествовавших более ранних пиктографических письменах, общих у Севера с Кавказом и Средиземноморьем. На скандинавском Севере русская проблема встречается с германским миром, наиболее архаичные по языку представители которого — готы оказались преемниками скифов, неразрывно связанными лингвистически и с современными яфетидами и с древнейшими насельниками Кавказа. В Вост. Европе таким же предметом спора (также за период средневековья) надлежало бы быть вопросу о гуннах, собственно хонах (hon«->hun), или ионах (уоп<~>уип); однако вопрос о гуннах считается собственностью уже не славистов или германистов, а востойоведов — историков, тюркологов и иранистов, и спора никто из них не принимает, хотя не подлежит никакому сомнению, что на Кавказе, особенно северном, были автохтоны хоны с языком яфетической системы. И здесь яфетические языки своими данными, установив общность фондовых слоев у них с русским, украинским и германским, вскрыли опять-таки факт, что тотем YON, предмет культа и магии ионского социально-экономического образования, послужил архетипом всплывающих в средние века терминов, обозначающих по дифференциации социально «главу», «вождя», «жреца», «священника», культово же опять-таки — «имя» или «прозвище»,, «знак»; «печать», а за ней и «письмо», и именно в значении «книги», «буквы» у грузин (li-gn> общность с русским (kni-ga), а в значении «печати» общность у армян (ke+ni-q) с ассирийцами (kun-f-u-kku, kan-f — 1 — ku) и даже римлянами (si-gn-um «клеймо»). Также не учитывалось ни одним специалистом существование ионов-яфетидов рядом с ионами или ионянами — «индо-европейцами», уже одним из основных греческих племен; между тем независимо от яфетидологии халдская клинопись 8 в., откопанная в Ване в 1916, свидетельствует о существовании царства ионов на другом, южном конце Кавказа (на территории, занятой ныне частично чанами, их трансформацией)) еще тогда, когда никаких греческих колоний не было по Черноморью. И судьба не одних ионов, русов,. кимеров и скифов быть спорными, носители ли они в своем тотемном названии одного из четырех лингвистических элементов (SAL, BER, YON, ROIII) HnH их составных разновидностей. Имеется длинный ряд т. н. племенных названий, не мепее красноречиво свидетельствующий о соответственных социаль-
