важное для проблемы о перестройке языка схождение наблюдается у феодального армянского языка с абхазским, у «народного» армянского языка с шипящей группой Я. я. и у обоих арм. яз. и феодального и «народного», со сванским, представляющим соответственно сложное образование из двух соц. языков, что обычно и в яфетидологииименуется доселе скрещением. Будь то скрещение или состояние нечеткой дифференцированности различных социальных слоев одного социально-экономического' образования с речью все той же яфетической системы с присущими ей противоположными нормами, армянская группа языков в своем богатом яфетическом фонде содержит значительный слой и свистящей группы, общий с ее единственным известным пока представителем — грузинским; у «народного» армянского выступают еще особые исконные связи с языками финскими (мордовским, суоми-карельским) и частью также турецкими. Но с турецким юг, в частности Кавказ, встречается в языке и по линии грузинско-чувашской с данными, выявляющими в соответственном слое единство кавказской и приволжской яфетической речи. Рядом же есть линия, настойчиво выдвигаемая индо-европеистами для увязки персов-иранцев с финнами: однако дело не в иранцах-индо-европейцах, персы они или другие народы, ибо персы или парсы с полным видом своего — названия S-par-s, сохранившимся у грузин, вскрывают свое до«прометеидское» существование, восходя к Subar’aM, тезкам шумеров. Также всякие иные иранские встречи с финнами имеют свои корни в более ранних связях этого юга с востоком Европы. Выявлено родство эламского Я. я. мидов в клинописи Ахеменидов (с 6 в. до хр. э.) с одним из приволжских финских языков, удмуртским, в увязке каждого из них с яфетическим халдским языком ванской клинописи (9—6 вв. до хр. э.) в Армении и с ним сродными и т. д. Связи вскрылись тесные, иногда с такой реальностью йе предполагавшиеся, финнов с древними и древнейшими яфетидами не только Кавказа, но и Индии на юге, на западе с басками.
Наметившийся процесс образования господствующего сословия и роли городов ставит в новом свете проблему о происхождении русского и его связи, в частности на юге, с яфетическим Кавказом и допрометеидским, также яфетическим, Ираном и в речи, и в терминологии первых хозяйственных животных, и в социально-культовых явлениях.
И это сложнейшее исследовательское дело — необходимая предпосылка для разрушения фикции об иранском «прометеидском» влиянии на финские языки, тогда как сам иранский, в первую очередь персидский, абсолютно никем из иранистов не разрабатывается в своих глубинных внутренних социально-генетических и глоттогонических процессах. Яфетические же языки, сами в основе скроенные в древнейших слоях по родовому строю на грани еще с дородовыми производственными группировками, дают богатый маиерйал для учета вкладов феодального и городского социальных слоев в перестраивающуюся из яфетической системы персидскую и русскую речь. Таковыже связи Я. я. Кавказа с Западом Европы, подкрепляемые увязкой с языками Восточной Европы. Опираясь на ряд встреч, выявляющих тожество языковых явлений в речи его населения, все по социальным слоям, ныне разбросанным по диалектам и говорам, не только с баскским языком, но и с кельтской речью, с проникновением в ее систему и в ее многочисленные отдельные языки, яфетическ. Кавказ взрывает фикцию о римских корнях, о римском основном творческом слое в романских языках и открывает в конкретных взаимоотношениях соответственных языков Кавказа и Италии, Галлии (Франции) и романской Иберии (Испании) и далее Ирландии перспективы работы в тех же путях организации языков всего мира, всех систем, в единый глоттогонический процесс. Этот процесс находит свое объяснение в диалектическом развитии материальной базы непрерывно за все *время исторического существования человека, с момента выработки коллективным трудом при изменчивом орудии коллективного мышления с его идеологической техникой, с чем было положено начало нового скачка в развитии первичного смутного сознания на высокую ступень все растущего осознания — познавания. Практические последствия самого актуального значения этих, казалось бы, чисто теоретически важных достижений громадны, особенно у нас в реконструктивный период, когда человечество созидает единство своей хозяйственной жизни, и в СССР закладываются практически в социалистическом его строительстве основы, материальной базы будущей единой речи — «расцвет национальных по форме и социалистических по содержанию культур в условиях диктатуры пролетариата в одной стране для слияния их в одну общую социалистическую (и по форме и по содержанию) культуру, с одним общим языком, когда пролетариат победит во всем мире и социализм войдет в быт» [И. Сталин, Политический отчет Центрального Комитета XVI Съезду ВКП(б)].
Лит.: Работы Н. Я. Марра: Кавказские племенные названия и местные параллели, «Труды комиссии по изучению племенного состава СССР и сопредельных стран», Л., 1922, вып. 5; Племенной состав населения Кавказа, там же, 1920, вып. 3; Основные таблицы. к грамматике древнегрузинского языка, СПБ, 1908 (см. Предисловие); Грамматика чанского (лазского) языка, СПБ, 1910 (см. Предисловие); Непочатый источник истории кавказского мира, «Известия Акад. наук», П., 1917, стр. 307—38; De 1’origine japh6tique de la langue basque, в сб. Язык и литература, т. I, изд. ИЛЯЗВ, Л., 1926, стр. 193—260; Определение языка второй категории ахеменидских клинообразных надписей по данным яфетического языкознания, «Записки Восточного отделения Рус. археологического общества», СПБ, т. XXII, стр. 31—106; Предварительный отчет о командировке в пределы древней Этрурии и Баскии, «Известия Академии наук», СПБ, 1921, стр. 724—39; Яфетические зори на украинском хуторе, «Ученые зап. Научно-иссл. ин-та этнич. и нац. культур народов востока СССР», М., 1930, т. I, стр. 1—86; Языковая политика яфетической теории и удмуртский язык, М. — Л., 1931; Бретонская нацменовская речь в увязке языков Афревразии, «Известия. гос. академии истории материальной культуры», Л., 19 30, т. VI, вып. 1; Язык и мышление, М. — Л., 1931; Новый повороте работе по яфетической, теории, «Известия Акал, наук СССР», Л., 1931. Подробнее см.: Классифицированный перечень печатных работ по яфетидологии (2 изд., Л., 1926) и Список печатных работ Н. Я. Марра за 1888—1928, в Яфетическом сборнике, т. VI (Л., 1930). Литературу по отдельным языкам яфетической системы см. в «Классифицированном перечне»под соответственными
