Надъ Ай-Петри сверкаетъ луна,
Надъ Ай-Петри царитъ тишина.
По ущельямъ туманы ростутъ,
Для утесовъ покровы плетутъ.
5 И не слышно здѣсь гула лѣсовъ,
И не слышно людскихъ голосовъ:
Лѣто, осень, зима и весна,
Все проходитъ,—но здѣсь тишина.
Сколько думы глубокой таитъ
10 Этотъ мрачный таинственный видъ!
Сколько царственной скрыто мечты
И холодной нѣмой красоты!
Что восторги?—Погаснутъ огни.
Что страданья?—Утихнутъ они.
15 Но красивъ безконечный покой
Безъ заботы о долѣ мірской.
Все такъ пусто, ничтожно, смѣшно,
Но молчанье величья полно,—
И пустынныя горы молчатъ…
20 Лишь ключи говорятъ и журчатъ,
Съ высоты устремляются внизъ,
Гдѣ деревья вѣтвями сплелись,
Гдѣ дрожатъ, зеленѣя, листы,
Гдѣ пестрѣютъ—и вянутъ цвѣты.
Над Ай-Петри сверкает луна,
Над Ай-Петри царит тишина.
По ущельям туманы растут,
Для утёсов покровы плетут.
5 И не слышно здесь гула лесов,
И не слышно людских голосов:
Лето, осень, зима и весна,
Всё проходит, — но здесь тишина.
Сколько думы глубокой таит
10 Этот мрачный таинственный вид!
Сколько царственной скрыто мечты
И холодной немой красоты!
Что восторги? — Погаснут огни.
Что страданья? — Утихнут они.
15 Но красив бесконечный покой
Без заботы о доле мирской.
Всё так пусто, ничтожно, смешно,
Но молчанье величья полно,—
И пустынные горы молчат…
20 Лишь ключи говорят и журчат,
С высоты устремляются вниз,
Где деревья ветвями сплелись,
Где дрожат, зеленея, листы,
Где пестреют — и вянут цветы.
