нихъ видна, только одна голова МУХИНА. На прилавкахъ сидятъ новгородскіе и псковскіе купцы, раздѣльно, одни отъ другихъ отвернувшись; на уножной спинкѣ кровати сидитъ верхомъ СЕРЕДА.
ВЫХОДЪ ПЕРВЫЙ.
СЕРЕДА (купцамъ).
Слышь ты, рыжая борода, что у тебя рука-то въ рукавицахъ? кулака не сведешь, рта купчинѣ не зажмешь? А? Гладили, холили; къ добру неволили; такъ нѣтъ; разтолстѣли, да не поумнели. Кланяйся, борода, за умную рѣчь!
МУХИНЪ (полусонным). А тебя, Середа, надо бы посѣчь.
СЕРЕДА. Эй, Муха, не остри, у тебя, вишь, жало хоть не глупо, да тупо, знай, медъ сосетъ. Ну, Псковичи, други, новвогородскимъ гостямъ задали наши по-шеямъ , и Марѳу-то угомонили. Видишь ты, боярыня съ рынка, государю своему кланяться не стала, въ литовскія ферязи себя прочила, да мыломъ ротъ замазали; облизывайся на покоѣ, а куда жаль, что государь-то ее мнѣ въ дуры не пожаловалъ, не даромъ же меня мой другъ бояринъ, али еще не бояринъ, а князь, ужъ такъ знаешь и родился, какъ бишь его зовутъ, Муха?
МУХИНЪ (зѣвая). Вѣрно, Середа, про Данила Дмитріевича Холмскаго баитъ.
СЕРЕДА. Ай да, Муха! Лёжмя смѣкаетъ, а что жъ какъ встанетъ, да умоется; да не бывать тому; дьякъ, а дороденъ какъ бояринъ; лёжмя ѣстъ; послѣ обѣда до креста часа два облизывается; али не бояринъ? На прилавкѣ не спитъ, давай ему пуховикъ подъ одинъ бокъ, да пуховикъ на другой бокъ..... али не думной бояринъ? Что думный, то думный..... Думаетъ по два короба въ день, по двѣ рѣчи спускаетъ, да ужъ зато и рѣчи; что твое воронье карканье.
МУХИНЪ (поворачиваясь). Началъ про князя , а свелъ.....
СЕРЕДА. Чортъ знаетъ на што! И то правда! Да, видишь, Муха, коли въ пѣснѣ умное начало, такъ ужъ вѣрно, глупый конецъ..... Ну, про князя, такъ про князя, а ты, Муха, отдох-
