какъ его собственное, умѣло чувствовать нанесенное ему оскорбленіе.
Онъ перешолъ на другую сторону улицы и устремилъ глаза на окошко той комнаты, въ которой спала сестра его. Оно было задернуто занавѣской. Бѣдная дѣвушка! подумалъ Николай: она не знаетъ, кто здѣсь тоскуетъ по ней! И ему смертельно захотѣлось сказать нѣсколько словъ Катѣ, услышать что-нибудь отъ нея. Но зачѣмъ это? сказалъ Николай одумавшись: вѣдь разлука будетъ еще тяжеле, послѣ свиданія.
Вдругъ ему показалось, что занавѣска начинаетъ шевелиться.
— Вѣрно, она не спитъ! вѣрно, она у окна! прошепталъ молодой человѣкъ, и по странному противорѣчію чувствъ и желаній, онъ перебѣжалъ опять на ту сторону улицы, гдѣ было жилище Кати, прижался къ стѣнѣ и притаилъ дыханіе, чтобы не быть ни видимымъ, ни слышимымъ. Да будетъ надъ ними благословеніе Божіе! сказалъ онъ наконецъ, и пошолъ прочь.
Смайкъ и Ньюменъ нетерпѣливо ждали его возвращенія. Послѣдній употребилъ часть ночи на приготовленіе ему кой-какихъ дорожныхъ запасовъ. Они связали все въ одинъ узелъ. Смайкъ закинулъ его за плеча, и наконецъ странники наши пустились въ дорогу. Ньюменъ просилъ позволенія проводить ихъ хоть милю, хоть полъ-мили, хоть четверть мили. Николай не согласился.
— Я боюся, сказалъ Ньюменъ, не затѣваете ли вы чего недобраго.
— И, мой другъ! какія затѣи! Я еще ни на что не рѣшился, а если рѣшусь, такъ тотчасъ напишу.
— Не забудете?
— Разумѣется. У меня вѣдь не такъ много друзей, чтобъ запутаться между ними и позабыть моего лучшаго друга.
