— И по дѣламъ, — угрюмо сказала тетушка Хлоя: — онъ разбилъ много, очень много сердецъ! Говорю вамъ всѣмъ, — проговорила она, останавливаясь съ поднятой вилкой въ рукахъ, — это совершенно такъ, какъ масса Джоржъ читалъ въ Апокалипсисѣ: „души ихъ вопіютъ къ престолу Божьему, онѣ взываютъ къ Господу объ отмщеніи, и скоро Господь услышитъ ихъ“; да услышитъ!
Тетушку Хлою очень уважали въ кухнѣ, и теперь всѣ слушали ее съ разинутыми ртами. Такъ какъ обѣдъ былъ, наконецъ, отправленъ на столъ, то вся кухонная прислуга могла спокойно болтать съ ней и слушать ея рѣчи.
— Всѣ, такіе, какъ онъ, будутъ горѣть въ вѣчномъ огнѣ; это ужъ какъ дважды два четыре, правда вѣдь? — спросилъ Анди.
— Мнѣ бы очень хотѣлось посмотрѣть, какъ онъ будетъ горѣть, — сказалъ маленькій Джонъ.
— Дѣти! — раздался вдругъ голосъ, заставившій всѣхъ вздрогнуть. Это былъ дядя Томъ; онъ вошелъ незамѣченный и слышалъ весь разговоръ. — Дѣти, — сказалъ онъ, — вы сами не понимаете, что говорите. Вѣчность страшное слово, дѣти; объ этомъ и думать-то ужасно. Вы не должны желать вѣчныхъ мученій никакому человѣческому существу!
— Да мы никому и не желаемъ кромѣ душепродавцевъ, — возразилъ Анди; — а имъ нельзя не пожелать, они такіе страшные злодѣи.
— Я думаю, сама природа должна возставать на нихъ, — сказала тетушка Хлоя. — Они отрываютъ младенца отъ груди матери и продаютъ его. Они отнимаютъ малыхъ ребятъ, которые цѣпляются за подолъ матери, и продаютъ ихъ. Они разлучаютъ мужа съ женой — тутъ тетушка Хлоя начала плакать, — а вѣдь это все равно, что отнять жизнь. И вы думаете, они что нибудь чувствуютъ, они жалѣютъ насъ? Нисколько: они себѣ ѣдятъ, пьютъ, курятъ, какъ ни въ чемъ ни бывало. Господи! Ужъ если ихъ чортъ не беретъ, такъ на что же онъ и нуженъ! — Тетушка Хлоя закрылась передникомъ и разрыдалась не на шутку.
— Молитесь за оскорбляющихъ васъ, вотъ что говорится въ хорошей книгѣ, замѣтилъ Томъ.
— Молиться за нихъ! — вскричала тетушка Хлоя, — нѣтъ, это ужъ слишкомъ! Я не могу молиться за нихъ.
— Это въ тебѣ говоритъ естество, Хлоя, а естество сильно, — отвѣчалъ Томъ; — но Божія благодать еще сильнѣе. Ты только представь себѣ, въ какомъ ужасномъ положеніи находится душа
— И по делам, — угрюмо сказала тетушка Хлоя: — он разбил много, очень много сердец! Говорю вам всем, — проговорила она, останавливаясь с поднятой вилкой в руках, — это совершенно так, как масса Джорж читал в Апокалипсисе: „души их вопиют к престолу Божьему, они взывают к Господу об отмщении, и скоро Господь услышит их“; да услышит!
Тетушку Хлою очень уважали в кухне, и теперь все слушали ее с разинутыми ртами. Так как обед был, наконец, отправлен на стол, то вся кухонная прислуга могла спокойно болтать с ней и слушать её речи.
— Все, такие, как он, будут гореть в вечном огне; это уж как дважды два четыре, правда ведь? — спросил Анди.
— Мне бы очень хотелось посмотреть, как он будет гореть, — сказал маленький Джон.
— Дети! — раздался вдруг голос, заставивший всех вздрогнуть. Это был дядя Том; он вошел незамеченный и слышал весь разговор. — Дети, — сказал он, — вы сами не понимаете, что говорите. Вечность страшное слово, дети; об этом и думать-то ужасно. Вы не должны желать вечных мучений никакому человеческому существу!
— Да мы никому и не желаем кроме душепродавцев, — возразил Анди; — а им нельзя не пожелать, они такие страшные злодеи.
— Я думаю, сама природа должна восставать на них, — сказала тетушка Хлоя. — Они отрывают младенца от груди матери и продают его. Они отнимают малых ребят, которые цепляются за подол матери, и продают их. Они разлучают мужа с женой — тут тетушка Хлоя начала плакать, — а ведь это всё равно, что отнять жизнь. И вы думаете, они что-нибудь чувствуют, они жалеют нас? Нисколько: они себе едят, пьют, курят, как ни в чём ни бывало. Господи! Уж если их чёрт не берет, так на что же он и нужен! — Тетушка Хлоя закрылась передником и разрыдалась не на шутку.
— Молитесь за оскорбляющих вас, вот что говорится в хорошей книге, заметил Том.
— Молиться за них! — вскричала тетушка Хлоя, — нет, это уж слишком! Я не могу молиться за них.
— Это в тебе говорит естество, Хлоя, а естество сильно, — отвечал Том; — но Божия благодать еще сильнее. Ты только представь себе, в каком ужасном положении находится душа
