явился передъ тетушкой Хлоей съ выраженіемъ трогательнаго смиренія и покорности, какъ человѣкъ, перенесшій громадныя страданія ради преслѣдуемаго ближняго, и заявилъ, что миссисъ прислала его къ тетушкѣ Хлоѣ, чтобы та была такъ добра покормить и напоить его, въ чемъ онъ сильно нуждается; этими словами онъ ясно призналъ ея права и власть надъ кухоннымъ департаментомъ и всѣмъ принадлежащимъ къ нему.
Разсчетъ не обманулъ его. Ни одинъ опытный кандидатъ на выборахъ не успѣвалъ такъ легко склонить на свою сторону бѣдныхъ, простодушныхъ и добродѣтельныхъ избирателей, какъ склонилъ Сэмъ тетушку Хлою. Если бы онъ былъ самъ блудный сынъ, его не угощали бы съ болѣе материнскою щедростью. Черезъ нѣсколько минутъ онъ съ радостнымъ, самодовольнымъ видомъ сидѣлъ за столомъ передъ огромнымъ оловяннымъ блюдомъ, на которомъ сложены были остатки всего, что подавалось на столъ за послѣдніе два, три дня. Сочные кусочки ведчины, золотистыя корочки пирога, кусочки паштета всевозможной математической формы, косточки цыплятъ, потроха, лапки разныхъ птицъ — все перемѣшивалось въ живописномъ безпорядкѣ, и Сэмъ, неограниченный властелинъ надъ всѣмъ этимъ, сидѣлъ, весело сдвинувъ свой пальмовый листъ набекрень и покровительственно угощалъ Андн, сидѣвшаго по его правую руку.
Кухня была биткомъ набита неграми, сбѣжавшимися изъ разныхъ хижинъ, чтобы узнать чѣмъ кончились событія этого дня Насталъ часъ торжества для Сэма! Онъ разсказалъ исторію своихъ приключеній со всѣми прикрасами, которыя могли усилить ея эффектъ: Сэмъ никогда не допускалъ, чтобы разсказъ въ его передачѣ утратилъ хоть часть своего блеска. Взрывы хохота безпрестанно прерывали разсказчика и этотъ хохотъ подхватывала мелюзга, ребятишки, которые валялись кучами на полу или прятались по угламъ. Сэмъ сохранялъ все время невозмутимую серьезность и лишь иногда закатывалъ глаза и кидалъ на своихъ слушателей невѣроятно смѣшные взгляды, ни на минуту не покидая наставительнаго приподнятаго тона рѣчи.
— Видите, любезные граждане, — говорилъ Сэмъ, энергично размахивая ножкой индѣйки, — спасая этого ребенка, я боролся за всѣхъ васъ, да, за всѣхъ. Потому что тотъ, кто хочетъ наложить руку на одного изъ нашихъ, накладываетъ ее на всѣхъ. Въ основѣ это одно и то же, — ясное дѣло. Пусть-ка явится одинъ изъ этихъ торгашей, которые высматриваютъ да вынюхиваютъ нашего брата, онъ будетъ имѣть дѣло со мною! Я готовъ стоять
явился перед тетушкой Хлоей с выражением трогательного смирения и покорности, как человек, перенесший громадные страдания ради преследуемого ближнего, и заявил, что миссис прислала его к тетушке Хлое, чтобы та была так добра покормить и напоить его, в чём он сильно нуждается; этими словами он ясно признал её права и власть над кухонным департаментом и всем принадлежащим к нему.
Расчёт не обманул его. Ни один опытный кандидат на выборах не успевал так легко склонить на свою сторону бедных, простодушных и добродетельных избирателей, как склонил Сэм тетушку Хлою. Если бы он был сам блудный сын, его не угощали бы с более материнскою щедростью. Через несколько минут он с радостным, самодовольным видом сидел за столом перед огромным оловянным блюдом, на котором сложены были остатки всего, что подавалось на стол за последние два, три дня. Сочные кусочки ветчины, золотистые корочки пирога, кусочки паштета всевозможной математической формы, косточки цыплят, потроха, лапки разных птиц — всё перемешивалось в живописном беспорядке, и Сэм, неограниченный властелин над всем этим, сидел, весело сдвинув свой пальмовый лист набекрень и покровительственно угощал Андн, сидевшего по его правую руку.
Кухня была битком набита неграми, сбежавшимися из разных хижин, чтобы узнать чем кончились события этого дня Настал час торжества для Сэма! Он рассказал историю своих приключений со всеми прикрасами, которые могли усилить её эффект: Сэм никогда не допускал, чтобы рассказ в его передаче утратил хоть часть своего блеска. Взрывы хохота беспрестанно прерывали рассказчика и этот хохот подхватывала мелюзга, ребятишки, которые валялись кучами на полу или прятались по углам. Сэм сохранял всё время невозмутимую серьезность и лишь иногда закатывал глаза и кидал на своих слушателей невероятно смешные взгляды, ни на минуту не покидая наставительного приподнятого тона речи.
— Видите, любезные граждане, — говорил Сэм, энергично размахивая ножкой индейки, — спасая этого ребенка, я боролся за всех вас, да, за всех. Потому что тот, кто хочет наложить руку на одного из наших, накладывает ее на всех. В основе это одно и то же, — ясное дело. Пусть-ка явится один из этих торгашей, которые высматривают да вынюхивают нашего брата, он будет иметь дело со мною! Я готов стоять
