щенный ей природою, тонулъ въ безграничномъ и безсознательномъ эгоизмѣ, эгоизмѣ тѣмъ болѣе безнадежномъ, что съ нимъ соединялась нравственная тупость, полное непризнаніе чьихъ либо интересовъ, кромѣ своихъ собственныхъ. Съ дѣтства она была окружена прислугой, которая все время должна была покорно исполнять малѣйшія ея прихоти; ей никогда не приходило въ голову, чтобы у этой прислуги могли быть какія либо чувства, или права. Она была единственною дочерью отца, который никогда не отказывалъ ей ни въ чемъ, что только можетъ дать человѣкъ. Когда она вступила въ свѣтъ, красавица, образованная, богатая наслѣдница, и всѣ мужчины годившіеся и негодившіеся въ женихи, стали вздыхать у ея ногъ, она не сомнѣвалась, что вполнѣ осчастливила Августина, согласившись отдать ему свою руку. Большая ошибка предполагать, что безсердечная женщина не очень требовательна относительно взаимной любви. Наоборотъ, никто не требуетъ такъ безжалостно любви другихъ, какъ эгоистка; и чѣмъ черствѣе становится она, тѣмъ ревнивѣе и строже требуетъ она любви отъ другихъ. И потому когда Сентъ-Клеръ началъ отставать отъ тѣхъ любезностей и мелкихъ услугъ, которыми первое время окружалъ жену по привычкѣ къ ухаживанію за ней, онъ увидѣлъ, что его султанша вовсе не намѣрена отказаться отъ своего раба; появились слезы, надутыя губки, легкія бури; начались непріятности, упреки, вспышки гнѣва. Сентъ-Клеръ былъ добродушенъ и уступчивъ, онъ попытался откупиться подарками и лестью; а когда у Маріи родилась хорошенькая дочь, въ немъ на время проснулось что-то въ родѣ нѣжности къ ней.
Мать Сентъ-Клера была женщина съ необыкновенно возвышенной и чистой душой, и онъ далъ малюткѣ ея имя, мечтая, что она будетъ живымъ портретомъ бабушки. Жена его замѣтила это съ ревнивымъ чувствомъ и смотрѣла на горячую любовь мужа къ ребенку съ недовѣріемъ и неудовольствіемъ. Ей казалось, что все, что онъ даетъ дѣвочкѣ, отнимается отъ нея. Послѣ рожденія малютки здоровье ея сильно пострадало. Жизнь бездѣятельная, какъ физически, такъ и нравственно, постоянная скука и недовольство, соединенныя съ обычною слабостью, сопровождающую періодъ материнства, въ нѣсколько лѣтъ превратила цвѣтущую красавицу въ желтую, поблекшую, болѣзненную женщину, которая постоянно лечилась отъ разныхъ воображаемыхъ недуговъ и считала себя во всѣхъ отношеніяхъ самымъ обиженнымъ и несчастнымъ существомъ въ свѣтѣ.
Конца не было ея разнообразнымъ болѣзнямъ; но главною
щенный ей природою, тонул в безграничном и бессознательном эгоизме, эгоизме тем более безнадежном, что с ним соединялась нравственная тупость, полное непризнание чьих либо интересов, кроме своих собственных. С детства она была окружена прислугой, которая всё время должна была покорно исполнять малейшие её прихоти; ей никогда не приходило в голову, чтобы у этой прислуги могли быть какие либо чувства, или права. Она была единственною дочерью отца, который никогда не отказывал ей ни в чём, что только может дать человек. Когда она вступила в свет, красавица, образованная, богатая наследница, и все мужчины годившиеся и не годившиеся в женихи, стали вздыхать у её ног, она не сомневалась, что вполне осчастливила Августина, согласившись отдать ему свою руку. Большая ошибка предполагать, что бессердечная женщина не очень требовательна относительно взаимной любви. Наоборот, никто не требует так безжалостно любви других, как эгоистка; и чем черствее становится она, тем ревнивее и строже требует она любви от других. И потому когда Сент-Клер начал отставать от тех любезностей и мелких услуг, которыми первое время окружал жену по привычке к ухаживанию за ней, он увидел, что его султанша вовсе не намерена отказаться от своего раба; появились слезы, надутые губки, легкие бури; начались неприятности, упреки, вспышки гнева. Сент-Клер был добродушен и уступчив, он попытался откупиться подарками и лестью; а когда у Марии родилась хорошенькая дочь, в нём на время проснулось что-то в роде нежности к ней.
Мать Сент-Клера была женщина с необыкновенно возвышенной и чистой душой, и он дал малютке её имя, мечтая, что она будет живым портретом бабушки. Жена его заметила это с ревнивым чувством и смотрела на горячую любовь мужа к ребенку с недоверием и неудовольствием. Ей казалось, что всё, что он дает девочке, отнимается от неё. После рождения малютки здоровье её сильно пострадало. Жизнь бездеятельная, как физически, так и нравственно, постоянная скука и недовольство, соединенные с обычною слабостью, сопровождающую период материнства, в несколько лет превратила цветущую красавицу в желтую, поблекшую, болезненную женщину, которая постоянно лечилась от разных воображаемых недугов и считала себя во всех отношениях самым обиженным и несчастным существом в свете.
Конца не было её разнообразным болезням; но главною
