героизмъ; и если кто изъ нашихъ читателей назоветъ Джоржа героемъ, мы оставимъ это на его собственной отвѣтственности. Когда доведенные до отчаянія венгры, бѣгутъ въ Америку, нарушая всѣ законы и предписанія своего законнаго правительства, пресса и политика рукоплещутъ имъ, желаютъ всякаго успѣха. Когда доведенные до отчаянія негры постулатъ точно такъ же. это называется… какъ это называется?
Во всякомъ случаѣ, поза, глаза, голосъ, манера говорившаго поразили стоявшихъ внизу такъ, что они сразу не нашлись, что отвѣтить. Смѣлость и рѣшительность обладаютъ какой-то силой, которая дѣйствуетъ на самыя грубыя натуры. Одинъ только Марксъ остался вполнѣ равнодушнымъ. Онъ спокойно взвелъ курокъ своего пистолета, прицѣлился и среди молчанія, послѣдовавшаго за рѣчью Джоржа, раздался выстрѣлъ.
— Награда за него назначена одинаковая, что за живого, что за мертваго, — холодно замѣтилъ онъ, вытирая пистолетъ о рукавъ своего платья.
Джоржъ отскочилъ назадъ; Элиза вскрикнула, пуля пролетѣла около самыхъ волосъ его, слегка задѣла щеку жены и попала въ дерево надъ ихъ головами.
— Это ничего, Элиза, — поспѣшилъ Джоржъ успокоить жену.
— Лучше бы тебѣ спрятаться за камни и оттуда ораторствовать, — посовѣтывалъ Финеасъ, — это подлые негодяи.
— А теперь, Джимъ, — сказалъ Джоржъ, — держи свой пистолетъ наготовѣ и будемъ слѣдить за этимъ ущельемъ. Перваго, кто покажется, уложу я, второго — ты и такъ далѣе. На одного не стоить тратить двухъ зарядовъ.
— А если ты промахнешься?
— Я не промахнусь, — холодно отвѣчалъ Джоржъ.
— Ловко! изъ этого молодца выйдетъ прокъ! — проворчалъ сквозь зубы Финеасъ.
Послѣ выстрѣла Маркса преслѣдователи стояли съ минуту въ нерѣшимости.
— Вы, должно быть, подстрѣлили кого-нибудь, — замѣтилъ одинъ изъ нихъ, — я слышалъ крикъ!
— Я иду прямо наверхъ, — объявилъ Томъ. — Я никогда не боялся негровъ и теперь не боюсь. Кто за мной?
Джоржъ ясно слышалъ эти слова. Онъ осмотрѣлъ свой пистолетъ, взвелъ курокъ и прицѣлился прямо въ ущелье, откуда долженъ былъ показаться первый изъ преслѣдователей.
Одинъ изъ компаніи похрабрѣе другихъ послѣдовалъ за Томомъ, а за ними и всѣ прочіе стали взбираться на утесы,
героизм; и если кто из наших читателей назовет Джоржа героем, мы оставим это на его собственной ответственности. Когда доведенные до отчаяния венгры, бегут в Америку, нарушая все законы и предписания своего законного правительства, пресса и политика рукоплещут им, желают всякого успеха. Когда доведенные до отчаяния негры постулат точно так же. это называется… как это называется?
Во всяком случае, поза, глаза, голос, манера говорившего поразили стоявших внизу так, что они сразу не нашлись, что ответить. Смелость и решительность обладают какой-то силой, которая действует на самые грубые натуры. Один только Маркс остался вполне равнодушным. Он спокойно взвел курок своего пистолета, прицелился и среди молчания, последовавшего за речью Джоржа, раздался выстрел.
— Награда за него назначена одинаковая, что за живого, что за мертвого, — холодно заметил он, вытирая пистолет о рукав своего платья.
Джорж отскочил назад; Элиза вскрикнула, пуля пролетела около самых волос его, слегка задела щеку жены и попала в дерево над их головами.
— Это ничего, Элиза, — поспешил Джорж успокоить жену.
— Лучше бы тебе спрятаться за камни и оттуда ораторствовать, — посоветовал Финеас, — это подлые негодяи.
— А теперь, Джим, — сказал Джорж, — держи свой пистолет наготове и будем следить за этим ущельем. Первого, кто покажется, уложу я, второго — ты и так далее. На одного не стоить тратить двух зарядов.
— А если ты промахнешься?
— Я не промахнусь, — холодно отвечал Джорж.
— Ловко! из этого молодца выйдет прок! — проворчал сквозь зубы Финеас.
После выстрела Маркса преследователи стояли с минуту в нерешимости.
— Вы, должно быть, подстрелили кого-нибудь, — заметил один из них, — я слышал крик!
— Я иду прямо наверх, — объявил Том. — Я никогда не боялся негров и теперь не боюсь. Кто за мной?
Джорж ясно слышал эти слова. Он осмотрел свой пистолет, взвел курок и прицелился прямо в ущелье, откуда должен был показаться первый из преследователей.
Один из компании похрабрее других последовал за Томом, а за ними и все прочие стали взбираться на утесы,
