— Нѣтъ ли у васъ мальчика или дѣвчонки, которыхъ вы могли бы дать въ придачу?
— Гмъ! лишняго, кажется, нѣтъ никого. По правдѣ говоря, одна только крайность заставляетъ меня продавать. Я терпѣть не могу отдавать своихъ людей.
Въ эту минуту дверь отворилась, и въ комнату вошелъ маленькій мальчикъ-квартеронъ, лѣтъ четырехъ-пяти, замѣчательно красивый и привлекательный. Черные волосы, мягкіе и блестящіе, какъ шелкъ, обрамляли густыми локонами его пухлое, круглое личико; большіе черные глаза его, полные огня и нѣжности, выглядывали изъ подъ густыхъ длинныхъ рѣсницъ, съ любопытствомъ озираясь въ комнатѣ. Яркое платьице изъ клѣтчатой матеріи красной съ желтымъ, красиво и ловко сшитое, выгодно оттѣняло смуглый цвѣтъ его кожи. Забавная самоувѣренность его, смягчаемая застѣнчивостью, показывала, что онъ привыкъ къ вниманію и баловству хозяина.
— Эй, Джимъ Кроу! — вскричалъ мистеръ Шельби, присвистнувъ, и бросилъ ребенку кисть винограда, — лови, хватай!
Мальчикъ подскакнулъ за лакомствомъ, а хозяинъ его смѣялся.
— Подойди ко мнѣ, Джимъ Кроу! — сказалъ онъ.
Мальчикъ подошелъ, хозяинъ погладилъ его по кудрявой головкѣ и пощекоталъ подъ подбородкомъ.
— Ну-ка, Джимъ, покажи этому джентльмену, какъ ты умѣешь плясать и пѣть.
Мальчикъ затянулъ своимъ звонкимъ чистымъ голоскомъ одну изъ тѣхъ странныхъ дикихъ пѣсенъ, которыя обыкновенно поютъ негры, и сопровождалъ свое пѣніе типичными движеніями рукъ, ногъ и всего тѣла въ тактъ музыкѣ.
— Браво! — вскричалъ Гэлей и бросилъ ему четвертинку апельсина.
— А теперь, Джимъ, покажи, какъ ходитъ старый дядя Куджо, когда у него ревматизмъ! — приказалъ хозяинъ.
Въ одинъ мигъ гибкіе члены ребенка искривились и скорчились, онъ сгорбился и, опираясь на палку своего господина, сталъ ковылять по комнатѣ, скорчивъ свое дѣтское личико въ грустную гримасу и отплевываясь направо и налѣво, какъ старикъ.
Оба мужчины громко хохотали.
— А теперь, Джимъ, — сказалъ его господинъ, — покажи намъ, какъ старый Эльдеръ Робинсъ поетъ псалмы!
Мальчуганъ вдругъ вытянулъ свое пухленькое личико и съ
— Нет ли у вас мальчика или девчонки, которых вы могли бы дать в придачу?
— Гм! лишнего, кажется, нет никого. По правде говоря, одна только крайность заставляет меня продавать. Я терпеть не могу отдавать своих людей.
В эту минуту дверь отворилась, и в комнату вошел маленький мальчик-квартерон, лет четырех-пяти, замечательно красивый и привлекательный. Черные волосы, мягкие и блестящие, как шелк, обрамляли густыми локонами его пухлое, круглое личико; большие черные глаза его, полные огня и нежности, выглядывали из под густых длинных ресниц, с любопытством озираясь в комнате. Яркое платьице из клетчатой материи красной с желтым, красиво и ловко сшитое, выгодно оттеняло смуглый цвет его кожи. Забавная самоуверенность его, смягчаемая застенчивостью, показывала, что он привык к вниманию и баловству хозяина.
— Эй, Джим Кроу! — вскричал мистер Шельби, присвистнув, и бросил ребенку кисть винограда, — лови, хватай!
Мальчик подскакнул за лакомством, а хозяин его смеялся.
— Подойди ко мне, Джим Кроу! — сказал он.
Мальчик подошел, хозяин погладил его по кудрявой головке и пощекотал под подбородком.
— Ну-ка, Джим, покажи этому джентльмену, как ты умеешь плясать и петь.
Мальчик затянул своим звонким чистым голоском одну из тех странных диких песен, которые обыкновенно поют негры, и сопровождал свое пение типичными движениями рук, ног и всего тела в такт музыке.
— Браво! — вскричал Гэлей и бросил ему четвертинку апельсина.
— А теперь, Джим, покажи, как ходит старый дядя Куджо, когда у него ревматизм! — приказал хозяин.
В один миг гибкие члены ребенка искривились и скорчились, он сгорбился и, опираясь на палку своего господина, стал ковылять по комнате, скорчив свое детское личико в грустную гримасу и отплевываясь направо и налево, как старик.
Оба мужчины громко хохотали.
— А теперь, Джим, — сказал его господин, — покажи нам, как старый Эльдер Робинс поет псалмы!
Мальчуган вдруг вытянул свое пухленькое личико и с
