— Но подумайте, кузина, если вы уничтожите въ молодой дѣвушкѣ стыдливость и деликатность, она очень скоро можетъ развратиться.
— Деликатность! — вскричала Марія съ презрительной усмѣшкой, — удивительно подходящее слово для такихъ тварей! Я покажу ей, что она совсѣмъ своимъ чванствомъ не лучше послѣдней оборванной дѣвчонки, шляющейся по улицѣ. Небось, больше не посмѣетъ задирать носъ!
— Вы отвѣтите передъ Богомъ за такую жестокость! — вскричала миссъ Офелія.
— Жестокость! да какая же это жестокость, хотѣла бы я знать? Я приказала дать ей всего пятнадцать розогъ и то не сильно. Никакой тутъ нѣтъ жестокости!
— Нѣтъ жестокости! — сказала миссъ Офелія, — да я увѣрена, что всякой дѣвушкѣ лучше, чтобы ее сразу убили.
— Это можетъ казаться дѣвушкѣ съ вашими чувствами, но эти твари привыкли къ подобнымъ вещамъ; безъ этого съ ними нельзя справляться. Дайте имъ только почувствовать, что они могутъ деликатничать и все такое, такъ они сядутъ вамъ на голову; я ужъ натерпѣлась этого отъ своей прислуги. Теперь я начинаю подтягивать ихъ! Я хочу чтобы они знали, что я каждаго изъ нихъ безъ разбору могу послать въ контору, за всякій проступокъ! — И Марія съ рѣшительнымъ видомъ оглядѣлась вокругъ.
Джени опустила голову и вся какъ-то сжалась: она чувствовала, что слова барыни относятся главнымъ образомъ къ ней. Миссъ Офелія посидѣла нѣсколько минутъ съ такимъ видомъ, будто проглотила гадкое лѣкарство и ее тошнитъ. Затѣмъ, вспомнивъ, насколько безполезно спорить съ такого рода особой, она крѣпко сжала губы и вышла изъ комнаты.
Ей было страшно тяжело вернуться къ Розѣ и объявить, что она ничего не могла для нея сдѣлать. Черезъ нѣсколько минутъ вошелъ слуга и сказалъ, что госпожа велѣла ему отвести Розу въ контору. Не смотря на слезы и мольбы бѣдняжки, онъ потащилъ ее туда.
Нѣсколько дней спустя, Томъ стоялъ задумавшись на балконѣ; къ нему подошелъ Адольфъ, который, послѣ смерти своего господина совершенно упалъ духомъ. Онъ зналъ, что Марія терпѣть его не можетъ, но при жизни Сентъ-Клера не обращалъ на это вниманія. Теперь, когда Септъ-Клера не стало, онъ находился въ постоянномъ страхѣ, не зная, какая судьба ждетъ его завтра. Марія нѣсколько разъ совѣщалась со своимъ повѣреннымъ.
— Но подумайте, кузина, если вы уничтожите в молодой девушке стыдливость и деликатность, она очень скоро может развратиться.
— Деликатность! — вскричала Мария с презрительной усмешкой, — удивительно подходящее слово для таких тварей! Я покажу ей, что она совсем своим чванством не лучше последней оборванной девчонки, шляющейся по улице. Небось, больше не посмеет задирать нос!
— Вы ответите перед Богом за такую жестокость! — вскричала мисс Офелия.
— Жестокость! да какая же это жестокость, хотела бы я знать? Я приказала дать ей всего пятнадцать розог и то не сильно. Никакой тут нет жестокости!
— Нет жестокости! — сказала мисс Офелия, — да я уверена, что всякой девушке лучше, чтобы ее сразу убили.
— Это может казаться девушке с вашими чувствами, но эти твари привыкли к подобным вещам; без этого с ними нельзя справляться. Дайте им только почувствовать, что они могут деликатничать и всё такое, так они сядут вам на голову; я уж натерпелась этого от своей прислуги. Теперь я начинаю подтягивать их! Я хочу чтобы они знали, что я каждого из них без разбору могу послать в контору, за всякий проступок! — И Мария с решительным видом огляделась вокруг.
Джени опустила голову и вся как-то сжалась: она чувствовала, что слова барыни относятся главным образом к ней. Мисс Офелия посидела несколько минут с таким видом, будто проглотила гадкое лекарство и ее тошнит. Затем, вспомнив, насколько бесполезно спорить с такого рода особой, она крепко сжала губы и вышла из комнаты.
Ей было страшно тяжело вернуться к Розе и объявить, что она ничего не могла для неё сделать. Через несколько минут вошел слуга и сказал, что госпожа велела ему отвести Розу в контору. Не смотря на слезы и мольбы бедняжки, он потащил ее туда.
Несколько дней спустя, Том стоял задумавшись на балконе; к нему подошел Адольф, который, после смерти своего господина совершенно упал духом. Он знал, что Мария терпеть его не может, но при жизни Сент-Клера не обращал на это внимания. Теперь, когда Септ-Клера не стало, он находился в постоянном страхе, не зная, какая судьба ждет его завтра. Мария несколько раз совещалась со своим поверенным.
