— Не понимаю, что это съ Элизой, — сказала миссисъ Шельби, которая напрасно звонила нѣсколько разъ. Мистеръ Шельби стоялъ передъ зеркаломъ и точилъ бритву. Въ эту минуту дверь открылась и вошелъ темнокожій мальчикъ съ водою для бритья.
— Анди, — сказала ему госпожа — подойди къ Элизиной двери, скажи, что я три раза звонила ее. Бѣдняжка! — прибавила она про себя со вздохомъ.
Анди скоро вернулся съ широко раскрытыми отъ удивленія глазами.
— Господи помилуй, миссисъ! У Лиззи всѣ ящики выдвинуты и всѣ вещи разбросаны! должно быть она сбѣжала! Истина мелькнула, какъ молнія, въ умѣ мистера и миссисъ Шельби.
— Она навѣрно догадалась и ушла! — сказалъ онъ.
— Слава Богу, — вскричала она. — Надѣюсь, что это такъ!
— Жена, ты говоришь глупости! Для меня будетъ страшно непріятно, если она въ самомъ дѣлѣ ушла. Гэлей видѣлъ, что мнѣ очень не хотѣлось продавать ребенка, онъ подумаетъ, что я помогалъ Элизѣ бѣжать. Это затрогиваетъ мою честь! — И мистеръ Шельби поспѣшно вышелъ изъ комнаты.
Съ четверть часа въ домѣ царила страшная суматоха. Люди бѣгали, кричали и хлопали дверьми, въ разныхъ мѣстахъ собирались лица всевозможныхъ оттѣнковъ чернаго цвѣта. Одно только существо, которое могло бы пролить сколько-нибудь свѣта на это дѣло, главная повариха, тетушка Хлоя, упорно молчала. Не говоря ни слова, съ мрачной тучей на своемъ, обыкновенно веселомъ, лицѣ, она пекла сухари къ завтраку, какъ будто не видѣла и не слышала всего, что происходило вокругъ нея.
Очень скоро около дюжины негритятъ усѣлись, точно воронята, на перила веранда: каждый хотѣлъ первый сообщить чужому массѣ объ его неудачѣ.
— Онъ прямо съ ума сойдетъ, честное слово, — говорилъ Анди.
— Вотъ-то заругается! — вскричалъ маленькій, черненькій Джекъ.
— Да, онъ знатно умѣетъ ругаться! — заявила курчавая Манди. — Я слышала, какъ онъ ругался вчера за обѣдомъ. Я все слышала, что они говорили, я сидѣла въ чуланѣ, гдѣ миссисъ держитъ большія бутыли и слышала каждое слово. — И Манди, которая до сихъ поръ думала о значеніи того, что слышала, не больше какого-нибудь чернаго котенка, теперь принимала важ-
— Не понимаю, что это с Элизой, — сказала миссис Шельби, которая напрасно звонила несколько раз. Мистер Шельби стоял перед зеркалом и точил бритву. В эту минуту дверь открылась и вошел темнокожий мальчик с водою для бритья.
— Анди, — сказала ему госпожа — подойди к Элизиной двери, скажи, что я три раза звонила ее. Бедняжка! — прибавила она про себя со вздохом.
Анди скоро вернулся с широко раскрытыми от удивления глазами.
— Господи помилуй, миссис! У Лиззи все ящики выдвинуты и все вещи разбросаны! должно быть она сбежала! Истина мелькнула, как молния, в уме мистера и миссис Шельби.
— Она наверно догадалась и ушла! — сказал он.
— Слава Богу, — вскричала она. — Надеюсь, что это так!
— Жена, ты говоришь глупости! Для меня будет страшно неприятно, если она в самом деле ушла. Гэлей видел, что мне очень не хотелось продавать ребенка, он подумает, что я помогал Элизе бежать. Это затрагивает мою честь! — И мистер Шельби поспешно вышел из комнаты.
С четверть часа в доме царила страшная суматоха. Люди бегали, кричали и хлопали дверьми, в разных местах собирались лица всевозможных оттенков черного цвета. Одно только существо, которое могло бы пролить сколько-нибудь света на это дело, главная повариха, тетушка Хлоя, упорно молчала. Не говоря ни слова, с мрачной тучей на своем, обыкновенно веселом, лице, она пекла сухари к завтраку, как будто не видела и не слышала всего, что происходило вокруг неё.
Очень скоро около дюжины негритят уселись, точно воронята, на перила веранда: каждый хотел первый сообщить чужому массе о его неудаче.
— Он прямо с ума сойдет, честное слово, — говорил Анди.
— Вот-то заругается! — вскричал маленький, черненький Джек.
— Да, он знатно умеет ругаться! — заявила курчавая Манди. — Я слышала, как он ругался вчера за обедом. Я всё слышала, что они говорили, я сидела в чулане, где миссис держит большие бутыли и слышала каждое слово. — И Манди, которая до сих пор думала о значении того, что слышала, не больше какого-нибудь черного котенка, теперь принимала важ-
