чала этого путешествія Брэма постигло страшное несчастіе: всѣ пять чѳловѣкъ его дѣтей захворали дифтеритомъ и онъ бы не уѣхалъ въ Америку, если бы не долженъ былъ по контракту заплатить крупную неустойку за неисполненіе его. Врачъ его успокоилъ насчетъ исхода болѣзни и онъ уѣхалъ, скрѣпя сердце. Четверо дѣтей выздоровѣли, но младшій сынъ, любимецъ семейства, умеръ раньше, чѣмъ Брэмъ доѣхалъ до Америки, и онъ получилъ горестное извѣстіе тотчасъ послѣ высадки въ Нью-Іоркѣ, Брэмъ исполнилъ требуемое по контракту, прочиталъ свои пятьдесятъ лекцій, но усиленные занятія, вредный климатъ и душевныя страданія такъ сильно повліяли на его здоровье, что онъ въ Америкѣ захворалъ и вернулся въ Европу разслабленнымъ и очень постарѣвшимъ. Это было послѣднее путешествіе Брэма; онъ вернулся въ Рентендорфъ, чтобы оттуда уже не уѣзжать. У него образовалась болѣзнь почекъ (Morbus brightii), которая сильно его истощала и довела до могилы. 11-го ноября 1884 года ударъ окончилъ ѳго страданія. Распространенное газетами извѣстіе, что передъ смертью онъ ослѣпъ, невѣрно: во время болѣзни онъ подвергался сильнымъ и разнообразнымъ страданіямъ, но на глаза болѣзнь не имѣла вліянія.
Въ молодыхъ годахъ Брэмъ былъ высокимъ, красивымъ мужчиной съ очень выразительнымъ лицомъ: высокій лобъ, орлиный носъ, привѣтливые голубые глаза, длинная темная борода и довольно длинные волосы придавали особую выразительность его фигурѣ. О характерѣ его мы уже говорили выше: Брэмъ былъ человѣкъ откровенный, прямодушный; онъ не любилъ лести и самъ никогда не льстилъ; высказывалъ онъ свои мнѣнія рѣзко и рѣшительно. Эти душевныя качества доставили ему многихъ враговъ между людьми, которые не любятъ прямодушія и откровенности. Но было бы несправедливо считать Брэма за человѣка гордаго и высокомѣрнаго: онъ никогда не рисовался, всегда скромно отзывался о собственныхъ заслугахъ и даже не любилъ, чтобы его дѣти слушали разсказы о его путешествіяхъ, говоря, что они должны въ немъ видѣть отца семейства, а не извѣстнаго путешественника. У него была сильная доля юмора и веселости и онъ иногда очень смѣшилъ своихъ близкихъ знакомыхъ остроумными разсказами и выходками. Разъ, во время лейпцигской ярмарки, онъ въ одномъ звѣринцѣ всталъ на спину огромной черепахи и заставилъ себя провезти нѣсколько шаговъ, къ большой потѣхѣ всей собравшейся публики.
Слѣдуетъ ли намъ говорить о сочиненіяхъ Брэма? Кто ихъ не знаетъ. Главнѣйшія изъ нихъ переведены на языки всѣхъ образованныхъ народовъ, а «Жизнь животныхъ» стала такъ извѣстна, что ее читаютъ даже юноши на школьной скамьѣ. У Брэма были и враги, которые утверждали, что въ его сочиненіяхъ можно найти охотничьи разсказы, наблюденія надъ содержимыми въ неволѣ животными и разныя свѣдѣнія, сообщаемыя безъ всякой критики, но действительно научныхъ данныхъ въ нихъ очень мало. Упрекъ этотъ несправедіивъ уже тѣмъ, что Брэмъ свою «Жизнь животныхъ» и не считалъ за научную зоологію, а, согласно заглавію, за сводъ фактовъ, относящихся къ жизни животныхъ. Онъ былъ очень осторожен въ слоихъ заключеніяхъ и не обобщалъ приводимыя данныя, если они были основаны на наблюденіяхъ надъ однимъ или немногими животными. Распространеніе главнаго сочиненія Брэма, «Иллюстрированной жизни животныхъ», ясно доказываетъ, какъ онъ вѣрно угадалъ требованія образованной публики, которая большею частью не можетъ заниматься научной зоологіей, но всегда интересуется живыми существами, населяющими земной шаръ.
