слонъ тотчасъ же замѣчаетъ муху, которая садится на его толстую кожу; быку легкое царапаніе между рогами причиняетъ чувство пріятнаго щекотанія; спящую собаку пробуждаетъ самое тихое поглаживаніе. И всѣ эти животныя, можно сказать, лишены осязанія по сравненію съ человѣкомъ. У него наружная кожа обладаетъ такимъ тонкимъ осязаніемъ, что чувствуетъ даже легчайшее движеніе воздуха. У млекопитающихъ чувство осязанія оказывается, правда, болѣе слабымъ, чѣмъ у человѣка, но все-таки оно всюду развито, по крайней мѣрѣ до той же степени, какъ у птицъ. Даже копытныя животныя обладаютъ извѣстпымъ чувствомъ осязанія въ ногахъ, несмотря на роговой покровъ, съ которымъ кузнецъ, подковывающій лошадь, можетъ обращаться, какъ съ кускомъ дерева. Надо наблюдать верховую лошадь, когда она ночью поднимается на гору или спускается съ нея: своимъ копытомъ она пробуетъ дорогу, ощупываетъ имъ почву. Осязательная способность уже гораздо больше въ усахъ; снабженныя ими животныя осязаютъ почти такъ же хорошо, какъ насѣкомыя, у которыхъ это чувство сосредоточено въ сяжкахъ. Наша домашняя кошка, крыса и мышь показываютъ очень нагляднымъ образомъ, какъ полезны имъ усы: онѣ часто лишь повидимому обнюхиваютъ предметъ; на самомъ же дѣлѣ онѣ его ощупываютъ усами, и развѣ уже потомъ распознаютъ его посредствомъ обонянія. У всѣхъ ночныхъ млекопитающихъ усы играютъ очень важную роль: при ихъ ночныхъ скитаніяхъ они замѣняютъ во многихъ отношеніяхъ болѣе благородныя чувства — зрѣніе и обоняніе. Но до какого достойнаго удивленія совершенства можетъ достигать чувство осязанія, знаетъ всякій изъ моихъ читателей по своей собственной рукѣ, достигающей высшаго совершенства у художника или слѣпого. Рука есть самый совершенный изъ всѣхъ органовъ осязанія; она можетъ, если не замѣнять вполнѣ зрѣніе, то все-таки во многихъ случаяхъ успѣшно играть его роль.
Чувство вкуса существуетъ, строго говоря, въ настоящемъ своемъ видѣ только у млекопитающихъ. Конечно, въ слабой степени это чувство существуетъ и у птицъ, а также и у остальныхъ позвоночныхъ, такъ какъ они одинъ родъ пищи предпочитаютъ другому. Однако, это чувство лишь у немногихъ птицъ, какъ напр. у попугаевъ и пластинчатоклювыхъ, получаетъ органъ, который дѣлаетъ возможнымъ различеніе вкуса благодаря своей мягкости, допускающей дѣятельность нервовъ. Между тѣмъ какъ у значительнаго большинства жвачныхъ языкъ является настолько отвердѣлымъ и недоразвитымъ, что совершенно не можетъ способствовать процессу воспринятія вкусовыхъ ощущеній: именно, растворенія частей пищи и распознаванія затѣмъ посредствомъ органа чувства ихъ различія. Иное находимъ мы у млекопитающихъ. Здѣсь способность языка различать вкусъ замѣчается постоянно, даже если языкъ жестокъ и шероховатъ. Соль и сахаръ, какъ всякій знаетъ, почти всегда проявляютъ свое дѣйствіе на вкусовые органы млекопитающихъ; даже кошки любятъ эти вещества, если они растворены въ пищѣ. Жесткій языкъ тупоумнаго верблюда, который не повреждается даже острыми, какъ иголки, шипами мимозъ, чувствуетъ вкусъ соли, которую вербдюдъ очень любитъ. Слонъ, языкъ котораго кажется неуклюжимъ кускомъ мяса, испытываетъ большое наслажденіе, когда его грубый языкъ войдетъ въ прикосновѳніе со сладостями или спиртными напитками; даже дикія кошки считаютъ молоко лакомствомъ. Но и по отношенію ко вкусу, человѣкъ обнаруживаетъ ясно свое высокое развитіе: довольно часто встрѣчаются люди, которые въ раздраженіи этого чувства находятъ наслажденіе, заставляющее забывать не только пріятныя ощущенія, доставляемыя дѣятельностью всѣхъ другихъ чувствъ, но и многія душевныя удовольствія; — для на-
