556
„ЖИЗНЬ
ДСИВОТНЫХЪ"
ВРЭМА.
«слышать крикъ нѳ только моей ручной рыси, но и дикихъ рысей ночью в'ь уединѳнныхъ лѣсахъ. Но никогда нельзя было найти въ голосѣ рыси хотя би отдаленное сходство съ голосомъ собаки. Крикъ рыси представляетъ с к о р ѣ ѳ звукЧ" сопровождающійся какъ бы плачемъ и ревомъ; онъ начинается высокой нотой " оканчивается глухо и низко; по звуку онъ болѣе похожъ на ревъ м е д в ѣ д я . ПрЯ' чиной крика у моиіъручныхъ и свободно бѣгавшихъ рысей были голодъи скуіс®' Ворчаніе и фырканье, причемъ животныя высоко выгибали спину, были ВСѲГДІІ знакомъ ярости и готовности къ эащитѣ. Тихое, тонкое, кошачье, безконѳчнотс^ скливое мяуканье моя рысь издавала, алчно и кровожадно наблюдая за голубя^ и курами пли гибкими движеніями подкрадываясь къ дичи. П р о д о л ж и т е л ь в о мурлыканье и ворчаніѳ, издаваемыя въ то время, когда животное ч у в с т в о в а л о себя хорошо, когда, нанримѣръ, его гладили рукою, были такія же, какъ У Д" машнѳй кошки, но только грубѣѳ и рѣзче». По словамъ Нолькѳна, рысь чисто ночной хищникъ; съ настунленіемъ она прячется и если ей не помѣшаютъ, то лежитъ до настунленія темноты, чѣз' существенно отличается отъ волка, который по большей части снова начинает бродить уже около полудня. Для своего логовища она выбираетъ расщелину скаДЫ или чащу, иногда можѳтъ быть и большую яму, даже нору лисицы или ^apcyJt®' Если она хочетъ спрятаться или лечь, то обыкновенно подходитъ по какой-нибуД дорогѣ къ выбранной чащѣ и бросается въ лѣсъ нѣсколькими широкими прыжка"®' Если дорога проходитъ около самой чащи, то рысь иногда такъ далеко бросается въ нее, что снаружи вовсе не видно ея слѣдовъ. Всегда и ненремѣнно она вЫ бираетъ самые густые лѣса, чащу молодого хвойнаго лѣса н т. п., не особенно заботясь о происходящемъ вокругъ движеніи. Если можно дѣлать заключение о поведѳніи рыси на свободѣ на основаніи поведения ея въ неволѣ, то можно яр®' нять, что она весь день лежитъ по возможности на одномъ мѣстѣ. Она прв' дается полусну, какъ домашняя кошка, которая тоже обыкновенно дремлетъ цѣлй® часы сряду, но тѣмъ не менѣе замѣчаетъ все, чтб дѣлается вокругъ нея. Тояк'® чувства защищаютъ рысь и во время такой дремоты отъ какого-либо неоЖВДаЯ' наго нападенія. Я не разъ убѣждался на рыси, которую держалъ, что чувств® слуха у нея было въ полной дѣятельности даже въ то время, когда она к а з а л а с погруженной въ самый глубокій сонъ. Малѣйшій шорохъ заставлялъ ее пово рачиваться въ ту сторону, откуда слышался подозрительный шумъ, а закрыт^ глаза тотчасъ же открывались, если шумъ становился сильнѣе. Крѣпчѳ всего р^^ь спитъ утромъ и въ полдень; послѣ полудня она охотно потягивается на солвд • если это возможно, а также лежитъ часами на спинѣ, какъ лѣнивая собака. Съ наступленіемъ сумерекъ она становится бодрой и живой. Днемъ она каз»' лась неподвижной, какъ изваяніе; съ наступленіемъ вечера она получаетъ всизвь и двилсеніе, но пускается на охоту лишь ночью и часто останавливается и прЯ' слушивается, какъ кошка, которой надо перейти черезъ открытое мѣсто, ка®У' щееся ей небезопаснымъ. По мѣрѣ возможности рысь держится своего прежвяго пути. Зимою она повидимому поступаетъ такъ постоянно и именно с т у п а е т ъ с а м ы м ' ь точнымъ образомъ на свой старый слѣдъ. Смѣшать ея слѣды со слѣдами другого животнаго можетъ развѣ человѣкъ, вовсе не знающій этого животнаго; слѣдъ очень великъ, соотвѣтственно несоразмѣрно-большимъ лапамъ: онъ больше, чѣмъ слѣД'Ь большого волка, замѣчательно круглъ, и, такъ какъ нѣтъ отпечатка когтей, спереД" тупъ; шагъ относительно коротокъ. Такимъ образомъ слѣды тянутся полосой, которую легко узнаетъ каждый, кто хоть разъ видѣлъ ее. Переходя съ мѣста на мѣсто и возвращаясь обратно, рысь стулаетъ на старые слѣды; обыкновенно такъ ясѳ
