596
„жизнь
ЖИВОТНЫХЪ?'
БРЭМА.
состоящія .изъ сіѣпдѳнныхъ, по ничуть нѳ поврелсдѳнныіъ бобовъ ісофѳйнаго дѳt рева. Это калъ музанговъ, которыхъ такъ ненавидятъ горные жители за ихъ грабятельскіе набѣги на птичьи дворы; впрочемъ,музангь не меиѣѳ охотно питается и другими плрдами.особеннаоть диких'^ цальмъ;любимыііъ лее его пребываніѳмъ во время созрѣванія плодовъ служатъ кофейныя пдантаціи, гдѣ часто и довятъ его яванцы. «Животное иерѳвариъаетъ только мясистую сочную оболочку плода, а зерно выбрасываетъ вмѣстѣ'съ калоиъ, такъ что оно остается ни мало не повреждѳянымъ итакг-же хорошо идѳтъ въ употрѳбленіе, какъ и сорванное съ дерева. Яванцы увѣряютъ, что это даже наилучшія сѣмѳна кофѳйнаго куста, вѣроятно потому, что животное ѣстъ только самые хорошіе, зрѣлые плоды. Кромѣ того музангъ питается еще птицами и насѣкомыми, ловитъ много дикнхъ куриныхъ птицъ, в ы с а с ы в а е т ъ яйца въ гнѣздахъ и особенно падокъ до этого лакомства. Если поздно вечером'»пойти прогуляться по кофейной плантаціи, гдѣ по немногу наступаетъ невозмутимая тишина, то можно иногда видѣть, какъ музангъ прыгаетъ между деревьямиОнъ веседаго нрава, особенно въ періодѣ безмятежной юности, проворѳнъ въ своихъ движеніяхъ и легко приручается. В ъ неволѣ музангъ довольствуется по цѢлымъ недѣлямъ одними бананами и такъ скоро привыкаетъ къ дому, что его моясно пускать бѣгать безъ привязи. Къ воспитателю своему, который ухаживаетъ за нимъ и балуетъ его иногда куриными яйцами, онъ скоро привязывается до того, что слѣдуетъ за нлмъ всюду по пятамъ, какъ собака, и охотно позволяѳтъ ему брать себя на руки и ласкать». Дальнѣйшія свѣдѣнія о музангѣ ыы заимствуемъ у Беннетта: «14-го мая 1833 г. я получилъ музанга отъ одного туземца, который пришелъ со своей добычей на бортъ нашего корабля съ близъ лежащаго яванскаго берега. Животное было еще молодо, его кориъ состоялъ ияъ бачановъ и другихъ плодовъ. по оно ѣдо также мясо и особенно охотно птицъ. Мой музангъ быдъ кротокъ и игривъ, какъ котѳнокъ; онъ ложился на спину, забавлялся брошенною веревкою и издавалъ при ѳтомъ тихое мурлыканье, похожее на барабанную трель. Очень часто онъ игралъ со своимъ длиннымъ хвостомъ или съ какимъ-нибудь другимъ предметомъ, который ему попадался на глаза, совершенно такимъ-же образомъ. какъ это дѣлаютъ котята. Если ему мѣшали во время ѣды, то онъ сердито ворчадъ, давая этимъ понятіе объ истинномъ свойствѣ своей хищной натуры. Ночью онъ заявлялъ о своихъ требованіяхъ рѣзкимъ визгомъ и ворчаніемъ, особенно когда былъ голоденъ нлн хотѣлъ пить. Воду онъ пилъ лакая, какъ собака или кошка, причем^ былъ нечистоплотенъ и часто становился передними ногами въ чашку съ водой. Въ такомъ мирно-игривомъ настроеніи музангъ бывадъ тогда, когда его никто но безпокоилъ и, наоборотъ, стоило только потревожить его, какъ онъ тотчасъ-я® прнходилъ въ ярость. Это было вообще капризное, нетѳрпѣливое созданіе и когда не исполняли всѣхъ его желаній, онъ страшно злился и самымъ разнообразнымъ образомъ выказывалъ при. этомъ свойства своей дикой натуры: бѣшено схватывалъ онъ за руку всякаго, кто въ это время къ нему приближался, и навѣрно прокусилъ бы ее насквозь, еслибы молодые зубы его были на это способны. При этомъ онъ раздувалъ щеки и злобно поводилъ своими длинными усами, испуская своенравные крики и ворчаніѳ. Когда его трогали рукой, онъ тотчасъ же принимался зализывать это мѣсто языкомъ и торопился спрятаться въ темный уголъ. «По временамъ, когда музангъ скучалъ, онъ кричалъ такъ громко и пронзительно, что его крикъ разносился по всему кораблю. Этотъ же крикъ помогал^ намъ днемъ розыскивать его, когда онъ самъ прятался отъ насъ. Ночью шумъ становился еще неистовѣе: музангъ бѣгалъ взадъ и впередъ, визжалъ и кричалъ безъ
