644
каждый разъ все отступалъ передъ гадюкою, то ему пришлось исиытать и еще четыре укуса. Наконѳцъ-таки хорекъ собрался съ силами, наступилъ здоровою ногою на вмѣю и, несмотря на множество расточаемыхъ ею укусовъ, схватилъ голову змѣи зубами, раздробилъ ее и затѣмъ съ алчностью съѣлъ всю змѣю безт» остатка. Заболѣванія послѣ борьбы со зиѣѳю хорекъ никакого не обнаруживалЪі а когда я, спустя двадцать семь часовъ, убилъ его и снялъ съ него шкуру, то изь всѣхъ слѣдовъ укусовъ я нашелъ только два небольшихъ пятна, происіожденіѳ которыхъ съ полнымъ правомъ могло-бы быть отнесено на счетъ вышѳупомянутаго жестокаго стягиванія веревкою. «Но возвратимся къ хорьку, оставленному съ гадюкою, которому предстояло переночевать съ нею. Хорекъ болѣе не дотрогивадся до змѣи, которая при малѣйшемъ его движеніи начинала шипѣть; это, впрочемъ, не препятствовал" ей въ остальное время, когда хорекъ оставался въ покоѣ и засыпалъ, приближаться къ нему, грѣться около него и при этомъ даже просто переползать черезъ него. Такъ продолжалось дѣло до сумерекъ и даже спустя часъ со времени наступлеяія темноты, я, входя въ комнату, въ которой находились хорекъ и гадюка, с л ы ш а л ъ еще змѣиное шипѣніе; но въ 10 часовъ вечера, зайдя уже со свѣчею, передъ отходомъ ко сну взглянуть на своихъ животныхъ въ послѣдній разъ, я нашелъ змѣю уже растерзанною. «Четвертый изъ моихъ хорьковъ также испыталъ четыре укуса гадюки, во и онъ столь же мало пострадалъ отъ нихъ, какъ и другіе». Кромѣ ядовитыхъ змѣй, хорекъ, подобно куницѣ, пожираетъ всякое животное, которое можетъ осилить. Онъ страшный врагъ всѣхъ кротовъ, полевыхъ н доиовыхъ мышей, крысъ, хомяковъ, даже опасѳнъ и для ежа, а равныиъ образомъ п для всѣхъ куръ и утокъ. Лягушки же повидимому составляютъ его любимое блюдо, такъ какъ часто онъ налавлнваетъ ихъ массами н собираетъ дюжикамм въ своихъ логовищахъ. В ъ случаѣ нужды онъ довольствуется кузнечиками и улитками. Но хорекъ выходитъ также и на рыбную ловлю, причемъ онъ, выслѣдивъ рыбу съ берега ручья озера и пруда, мгновенно бросается за нею, ныряеть и схватываетъ свою добычу съ большииъ нроворствомъ; говоряі-ь, будто зимою онъ достаѳтъ рыбу даже изъ-подъ льда. З а всѣмъ тѣмъ онъ весьма охотно ѣстъ мѳдъ и плоды. Его кровожадность также велика, но все-таки меньше, чѣмъ у куницъ. Обыкновенно онъ не уиерщвляетъ всѣхъ птицъ, забравшись въ птичникъ, но, выбравъ себѣ лучшую изъ нихъ, тащить ее въ свою норку; однако такую охоту опъ можетъ повторить въ тѳченіе ночи нѣсколько разъ. Болѣе, чѣмъ другіе виды куницъ, хорекъ пмѣегь привычку дѣлать себѣ также и запасы, и потому не рѣдки случаи, когда въ его логовищѣ находятъ порядочный количества мышей, птицъ, я и ц ъ и лягушекъ. Ему легко собирать запасы, благодаря его пронырливости. Въ Восточной Сибири, по словамъ Радде, хорекъ мѣняетъ свой образъ жизни. Онъ рѣдко живетъ въ густыхъ лѣсахъ. но не избираетъ, какъ въ Европѣ, также и поселеній человѣка для своего излюбленнаго мѣстопребыванія. Гдѣ есть лѣса, тамъ онъ предпочитаетъ ихъ опушки, или же отыскиваетъ покосы, которые, какъ извѣстно, приманиваютъ къ себѣ полевыхъ мышей и аемлероекъ; еще болѣе нравятся ему необитаемыя и сухія степи, такъ какъ здѣсь онъ находить для себя въ большомъ количѳствѣ свою главную дичь—байбаковъ или степпыхъ сурковъ; па плоскогорьяхъ же онъ ловить живущихъ тамъ сусликовъ. Такъ, въ Даурскихъ высокихъ степяхь, гдѣ его существованіе тѣсно связано съ вышеупомянутыми байбаками, хорекъ, въ виду долгой зимы, во время которой байбакъ спить, промышляетъ относительно своей будущей пищи въ теченіе зимы очень хитро: именно,
