ОТРЯДЪ
IV. — х и щ н ы
я.
659
So сочиняютъ про него басни. А между ними кое-гдѣ встрѣчается еще мнѣніе, будто ласка роднтъ своихъ дѣтей изо рта, мнѣніе, которое своимъ возникновеніѳмъ, конечно, обязано тому, что часто видѣли, какъ самка переносить своихъ дѣтей съ одного мѣста на другое въ зубахъ, при чемъ забыпаютъ, чтовѣдь и кошкадѣлаетъ какъ разъ то-жѳ самое. Кромѣ того вѣрятъ, будто у всѣхъ животныхъ, приходящихъ съ нею въ соприкосновеніе или укушепныхъ ею, развиваются на соотвѣтственныхъ мѣстахъ злокачѳственныя опухоли, и опасаются именно ва коровъ, Который будто-бы подвергаются укусамъ болѣѳ, чѣмъ всѣ другія домашнія животвыя. По словамъ Вуттке, ласка, въ глазахъ суевѣрныхъ людей, есть въ высшей степени опасный звѣрь. Если она фыркнетъ на кого-нибудь, то распухаетъ лицо, или является слѣпота, возможна даже и смерть; слѣпоту или болѣзнь причиняетъ Даже одинъ взглядъ звѣрка. Не слѣдуетъ ласку называть также по ея имени, пначе она станегь прѳслѣдовать чѳловѣка и сглазить его; поэтому слѣдуетъ сказать ей: «Прелестная крошка, да хранить тебя Богъ>! Она портитъ также и корову, которая отъ этого ваболѣваетъ и вмѣсто молока даетъ кровь. Медленно замученная до смерти ласка излѣчиваетъ нарывы; выпущенная и еще теплою выпитая ея кровь избавляетъ отъ падучей болѣзни; вырванное еще у живой ласки и тотчасъ »ѳ съѣденное сердце сообщаетъ даръ пророчества. О всякомъ другомъ вздорѣ, о которомъ разсказываетъ старый Геснеръ, я уже умолчу; судя по образцамъ, которые были приведены мною раньше, достаточно будетъ сказать, что въ прежнія времена почти каждая часть тѣла животнаго играла извѣстную роль въ сокровищницѣ лѣкарствъ. Напротивъ, въ другихъ странахъ сельскіе жители полагають, что присутствіе ласки на дворѣ приноситъ счастье дому и хозяйству, и въ виду тѣхъ добрыхъ услугъ, который дѣйстввтѳльно оказываетъ этотъ маленькій хнщникъ, эти люди оказываются во всякомъ случаѣ лучше знакомыми съ истиною. •
•н
Горностай или большая ласна (Putorius erminea, Ѵіѵегга, Mustela и Foetorius егшіпѳа, Mustela Candida и т. д. Hermelin. Hermine) есть ближайшій родичъ ласки обыкновенной, на которую онъ чрезвычайно походить по своему наружному виду и образу жизни, но которую, однако, значительно превосходить своею величиною. Именно, общая длина горностая достигаетъ 32 или 33 с т . , причемь нахвостъ приходится отъ 5 до 6 с т . ; ва сѣверѣ же онъ долженъ быть еще больше, чѣмъ въ средней Европѣ. Верхняя сторона (хребетная) и половина хвоста лѣтомъ рыжѳвато-бураго цвѣта, а зимою бѣлаго; соотвѣтственно этому и остевые волосы шерсти на этнхъ мѣстахъ лѣтомъ рыжевато-бурые, а зимою—бѣлые, нижняя же часть постоянно окрашена въ бѣлый цвѣтъ съ желтоватымъ оттѣнкомъ, кончикъ хвоста постоянно черный. Измѣненія въ окраскѣ горностая лѣтомъ и зимою дали поводъкъ появленіюу естествоиспытателей различныхъ мнѣній. Одни изъ нихъ признаютъ существованіе линянія и двоякаго роста волосъ; напротивъ, другіе, къ которымъ отношусь и я, того мнѣнія, что къ зимѣ и въ особенности при наступленіи сильныхъ холодовъ лѣтніе волоса просто выцвѣтаютъ, на подобіе того, какъ это мы можемъ наблюдать у песца и у бѣляка. Шведъ Грилль—прекрасными наблюдѳніями котораго надъ горностаѳмъ мы воспользуемся далѣе,—сдѣлалъ не менѣе отчетлнвыя наблюденія также и надъ тѣмъ, какъ мѣнялась окраска весною у горностая, содѳряащагося у него въ неволѣ. «4 марта», говорить онъ, «прежде всего можно было замѣтить нѣсколько темныхъ волосъ между глазами. 10-гона этомъ-жесамомъмѣстѣ было уже, въ ширину до половины лба, бурое пятно съ кое-гдѣ просвѣчивающею
