Я пойду за нимъ, за нимъ
Въ переулокъ опустѣлый,
Черный плащъ его какъ дымъ,
Пеплумъ мой, какъ саванъ бѣлый.
Я войду къ нему, къ нему…
О, скорѣй гасите свѣчи!
Я хочу вступить во мглу.
Свѣтъ померкъ, померкли рѣчи.
Кто-то… гдѣ-то… чьихъ-то рукъ
Слышу, знаю впечатлѣнья.
Я хочу жестокихъ мукъ,
Ласкъ и мукъ безъ промедленья.
Набѣгаетъ сумракъ вновь,
Сумракъ съ отсвѣтомъ багрянымъ,
Это ль пламя? это ль кровь?
Кровь, текущая по ранамъ?
Ночь — какъ тысяча вѣковъ,
Ночь какъ жизнь въ поляхъ за Летой.
Гасну въ запахѣ цвѣтовъ,
Сплю въ водѣ, лучемъ согрѣтой…
… Въ прорѣзь узкаго окна
Глянетъ утро взоромъ бѣлымъ.
Прочь! оставь! — иду одна
Переулкомъ опустѣлымъ.
Сладко нѣжитъ тишина,
Съ тишиной роднится тѣло,
Стѣнъ воскресшихъ бѣлизна
Оттѣняетъ пеплумъ бѣлый…
Я пойду за ним, за ним
В переулок опустелый,
Черный плащ его как дым,
Пеплум мой, как саван белый.
Я войду к нему, к нему…
О, скорей гасите свечи!
Я хочу вступить во мглу.
Свет померк, померкли речи.
Кто-то… где-то… чьих-то рук
Слышу, знаю впечатленья.
Я хочу жестоких мук,
Ласк и мук без промедленья.
Набегает сумрак вновь,
Сумрак с отсветом багряным,
Это ль пламя? это ль кровь?
Кровь, текущая по ранам?
Ночь — как тысяча веков,
Ночь как жизнь в полях за Летой.
Гасну в запахе цветов,
Сплю в воде, лучем согретой…
… В прорезь узкого окна
Глянет утро взором белым.
Прочь! оставь! — иду одна
Переулком опустелым.
Сладко нежит тишина,
С тишиной роднится тело,
Стен воскресших белизна
Оттеняет пеплум белый…
