цемъ общинныхъ пустошей и выгоновъ, подчинялся въ общинныхъ дѣлахъ рѣшеніямъ общины. Принадлежалъ ли онъ къ дворянству или къ духовенству, онъ обязанъ былъ подчиняться рѣшенію мірского схода —„Wer daselbst Wasser und Weid genusst, muss gehorsams ein“ — „кто пользуется здѣсь правомъ на воду и пастбища, тотъ долженъ повиноваться“, — говоритъ одно старинное изрѣченіе. Даже когда крестьяне стали рабами феодальныхъ владѣльцевъ, — послѣдніе обязаны были являться на мірской сходъ, если сходъ вызывалъ ихъ[1].
Въ своихъ представленіяхъ о правосудіи варвары очевидно недалеко ушли отъ дикарей. Они также считали, что всякое убійство должно повлечь за собой смерть убійцы; что нанесеніе раны должно быть наказано нанесеніемъ точь-въ-точь такой же раны, и что обиженная семья обязана сама исполнить приговоръ, произнесенный въ силу обычнаго права, т. е. убить убійцу, или одного изъ его сородичей, или же нанести извѣстнаго рода рану обидчику, или одному изъ его ближнихъ. Это было для нихъ священной обязанностью, долгомъ по отношенію къ предкамъ, который долженъ быть выполненъ вполнѣ открыто, а никоимъ образомъ втайнѣ и получить возможно широкую огласку. Поэтому, самыя вдохновенныя мѣста сагъ и всѣхъ вообще произведеній эпической поэзіи посвящены прославленію того, что тогда считалось правосудіемъ, т. е. родовой мести. Сами боги присоединялись въ такихъ случаяхъ къ смертнымъ и помогали имъ.
Впрочемъ, преобладающей чертой правосудія варваровъ является уже, съ одной стороны, стремленіе ограничить количество лицъ, которыя могутъ быть вовлечены въ войну двухъ родовъ изъ-за кровавой мести, а съ другой стороны, — стремленіе устранить звѣрскую идею о необходимости отплачивать кровью за кровь и
- ↑ Maurer («Geschichte der Markverfassung», § 29, 97) держится вполнѣ опредѣленнаго взгляда по этому вопросу. Онъ утверждаетъ, что «всѣ члены общины… а равнымъ образомъ свѣтскіе и духовные властелины, часто бывавшіе также отчасти совладѣльцами (Markberechtigte), и даже люди посторонніе общинѣ были подчинены ея юрисдикціи» (стр. 312); мѣстами такого рода представленія были въ силѣ вплоть до XV-го столѣтія.
впослѣдствіи ея замѣстителю — барину, епископу, королю — за нарушеніе мира, какъ повинная передъ мѣстными богами (или святыми), общины.
цем общинных пустошей и выгонов, подчинялся в общинных делах решениям общины. Принадлежал ли он к дворянству или к духовенству, он обязан был подчиняться решению мирского схода —„Wer daselbst Wasser und Weid genusst, muss gehorsams ein“ — «кто пользуется здесь правом на воду и пастбища, тот должен повиноваться», — говорит одно старинное изречение. Даже когда крестьяне стали рабами феодальных владельцев, — последние обязаны были являться на мирской сход, если сход вызывал их[1].
В своих представлениях о правосудии варвары очевидно недалеко ушли от дикарей. Они также считали, что всякое убийство должно повлечь за собой смерть убийцы; что нанесение раны должно быть наказано нанесением точь-в-точь такой же раны, и что обиженная семья обязана сама исполнить приговор, произнесённый в силу обычного права, т. е. убить убийцу, или одного из его сородичей, или же нанести известного рода рану обидчику, или одному из его ближних. Это было для них священной обязанностью, долгом по отношению к предкам, который должен быть выполнен вполне открыто, а никоим образом втайне и получить возможно широкую огласку. Поэтому, самые вдохновенные места саг и всех вообще произведений эпической поэзии посвящены прославлению того, что тогда считалось правосудием, т. е. родовой мести. Сами боги присоединялись в таких случаях к смертным и помогали им.
Впрочем, преобладающей чертой правосудия варваров является уже, с одной стороны, стремление ограничить количество лиц, которые могут быть вовлечены в войну двух родов из-за кровавой мести, а с другой стороны, — стремление устранить зверскую идею о необходимости отплачивать кровью за кровь и
- ↑ Maurer («Geschichte der Markverfassung», § 29, 97) держится вполне определённого взгляда по этому вопросу. Он утверждает, что «все члены общины… а равным образом светские и духовные властелины, часто бывавшие также отчасти совладельцами (Markberechtigte), и даже люди посторонние общине были подчинены её юрисдикции» (стр. 312); местами такого рода представления были в силе вплоть до XV-го столетия.
впоследствии её заместителю — барину, епископу, королю — за нарушение мира, как повинная перед местными богами (или святыми), общины.
