улыбкою. Онъ самъ глубоко уважалъ командира, и ни разу у него не было съ нимъ никакихъ столкновеній и даже недоразумѣній, обычныхъ между командиромъ и старшимъ офицеромъ. Они дополняли другъ друга. Капитанъ былъ такъ-сказать душой этого пловучаго уголка, оторваннаго отъ родины, душой и распорядителемъ, а старшій офицеръ— его руками.
3.
Часовъ въ девять утра «Коршунъ» входилъ подъ парусами въ проливчикъ, соединяющій море съ рейдомъ. Всѣ были вызваны наверхъ «становиться на якорь». На палубѣ царила мертвая тишина.
Слегка накренившись, корветъ пробѣжалъ проливъ и взялъ влѣво въ глубину бухты, гдѣ, въ числѣ нѣсколькихъ военныхъ судовъ подъ иностранными флагами, стояла и маленькая русская эскадра: корветъ подъ контръ-адмиральскимъ флагомъ и два клипера. Красивый бѣлѣющійся городъ съ маленькими домами раскинулся среди зеленыхъ пятенъ у бухты, поднимаясь, по склону небольшой возвышенности.
Но почти никто не смотрѣлъ на городъ. Глаза всѣхъ были устремлены на красивый флагманскій корветъ, къ которому направлялся «Коршунъ». Вотъ онъ прорѣзалъ кормы англійской канонерки и французскаго авизо, миновалъ нѣсколько «купцовъ», и летѣлъ теперь прямо на адмиральскій корветъ.
— Начинайте салютъ! скомандовалъ старшій офицеръ, стоявшій на мостикѣ.
Тамъ же стояли капитанъ и старшій штурманскій офицеръ. Остальные офицеры стояли по своимъ мѣстамъ у мачтъ, которыми завѣдывали. Только докторъ, батюшка, оба механика и единственный «вольный», т. -е. статскій — мистеръ Кенеди, стояли себѣ «пассажирами» на шканцахъ.
