назіи, реальныя училища и другія профессіональныя школы, то въ нихъ о воспитаніи вообще не думаютъ. Наши гимназіи,—эти школы печальной памяти графа Д. Толстого, обезличивающія дѣтей,—какъ извѣстно, уже при самомъ своемъ основаніи оставили вопросъ о воспитаніи совершенно въ сторонѣ, предоставивъ его семьѣ, а между тѣмъ можно ли сомнѣваться въ томъ, что семья сохраняетъ свой авторитетъ для своихъ дѣтей лишь до школьнаго періода, съ наступленіемъ же послѣдняго появляются условія, при которыхъ родители утрачиваютъ значительную долю своего вліянія надъ ребенкомъ. Вслѣдствіе этого, послѣдній, не только не встрѣчая никакихъ воспитательныхъ условій въ школѣ, кромѣ отрицательныхъ ея сторонъ, оказывается во власти того явленія, которое зовется «товариществомъ» и которое въ свою очередь нерѣдко подчиняется тѣмъ стихійнымъ влеченіямъ, которыя руководятъ психологіей массъ.
Можно ли удивляться послѣ этого, что ребенокъ, поступивъ въ школу, въ которой вмѣсто воспитанія онъ встрѣчаетъ несимпатичный ему начальственный надзоръ, а вмѣсто обученія—своеобразную безжизненную гимнастику ума, съ помощью ненужныхъ ему древнихъ языковъ, подвергается растлевающему вліянію со стороны уже ранѣе испорченныхъ старшихъ товарищей, стремящихся тотчасъ же обратить въ «свою вѣру» неофита.
Что касается самаго обученія въ гимназіяхъ, то оно убиваетъ въ питомцѣ живой духъ иниціативы своимъ суровымъ, мертвящимъ педантизмомъ, чисто схоластическимъ направленіемъ занятій и преобладаніемъ мертваго учебнаго матеріала, надъ живымъ матеріаломъ окружающей человѣка природы и жизни.
Не мудрено, что такая школа, убивая всякую энергію, уничтожаетъ въ то же время и интересъ къ школьнымъ занятіямъ.
Она отвращаетъ отъ себя своихъ питомцевъ, заставляя ихъ даже ненавидѣть свою alma mater, убиваетъ всякій
