Капитанъ просунулъ голову въ сферическій колпакъ. Консейль и я сдѣлали то же.
— Счастливой охоты! крикнулъ канадецъ съ ироніей.
Верхъ нашей одежды оканчивался мѣднымъ винтовымъ воротникомъ, къ которому привинчивалась металическая каска; въ трехъ ея отверстіяхъ были вставлены толстыя стекла, позволявшія глядѣть во всѣ стороны, при каждомъ поворотѣ головы внутри колпака. Какъ только колпакъ былъ надѣтъ, апаратъ Рукейроля, помѣщенный на моей спинѣ, началъ дѣйствовать и, къ моему великому удовольствію, я могъ свободно дышать.
Съ фонаремъ Румкорфа при поясѣ, съ ружьемъ въ рукахъ, я былъ готовъ въ путь; но, говоря чистосердечно, я боялся, что въ этомъ тяжеломъ вооруженіи не сдвинусь съ мѣста. Но и это было предусмотрѣно: меня начали толкать въ маленькую, смежную съ уборной, комнату; товарищи мои слѣдовали за мною такимъ же манеромъ.
Я слышалъ, какъ за нами захлопнулись двери и насъ объяла глубокая тьма.
Чрезъ нѣсколько минутъ раздался пронзительный свистъ и я почувствовалъ холодъ снизу. Очевидно, изъ внутренности судна втянули посредствомъ крановъ наружную воду, которая охватила насъ и наполнила всю комнату; тогда вторая дверь, прорубленная сбоку „Наутилуса“ отворилась, и мы очутились въ полусвѣтѣ. Минуту спустя, наши ноги ощупали морское дно.
Какъ теперь описать то впечатлѣніе, которое у меня осталось отъ этой подводной прогулки? Слова безсильны, ими не разскажешь подобныхъ чудесъ. Если кисть художника не въ состояніи передать всю прелесть водной стихіи, какъ же изобразить это перомъ?
Капитанъ Немо шелъ впереди, а его товарищъ слѣдовалъ за нами въ нѣсколькихъ шагахъ. Мы съ Консейлемъ держались рядомъ, какъ будто могли разговаривать чрезъ металическіе шары. Я уже не чувствовалъ тяжести ни отъ одежды, ни отъ обуви, ни отъ резервуара; шаръ меня тоже не стѣснялъ: моя голова качалась, какъ миндаль въ скорлупѣ.
Всѣ эти вещи, погруженныя въ воду, теряли часть своего вѣса, равную вымѣщенной жидкости и я былъ очень благодаренъ этому физическому закону, открытому Архимедомъ. Я не пред-
