вдаваясь ни въ какіе разспросы, залегъ спать. Армія простояла на мѣстѣ цѣлый день. Проснувшись, я увидѣлъ штабсъ-капитана, писавшаго рапортъ объ убитыхъ, раненыхъ и вообще о всѣхъ потеряхъ. Потери были порядочныя въ людяхъ и лошадяхъ. У меня оказалось много раненыхъ лошадей. Офицеры остались цѣлы, у одного только поручика немного оцарапало ногу. Порчи въ артиллеріи было немного. Вообще отдѣлались довольно счастливо. Сдѣлано было представленіе къ наградѣ объ офицерахъ и нижнихъ чинахъ. Какъ и прежде, въ спискѣ были проставлены старшіе впереди, а меня и прапорщика, какъ младшихъ, помѣстили послѣ всѣхъ. Не представили къ наградѣ только подпоручика англичанина, потому что онъ въ то время, когда ожидали исправленія моста, зашелъ въ избу, проспалъ тамъ до свѣта и уже подъ вечеръ примкнулъ къ штабсъ-капитану. Я думалъ, что мнѣ придется остаться, какъ и за Бородино, безъ всякой награды: такая, видно, моя участь. Нежданно негаданно явился вѣстовой Московскаго полка, спросилъ меня и сказалъ, чтобы я пожаловалъ къ полковому командиру. Я пошелъ. Командиръ сидѣлъ у огня съ своими офицерами, которыхъ всего на всего осталось восемь человѣкъ, да солдатъ сотни двѣ съ небольшимъ. Приказалъ онъ адъютанту читать бумагу, гдѣ, какъ оказалось, было представленіе меня къ наградѣ и очень хорошей. Когда адъютантъ прочиталъ, то командиръ спросилъ меня: «довольны ли вы?» Мнѣ оставалось только поблагодарить его. При этомъ онъ еще прибавилъ: «вотъ видите ли, когда мы стояли подъ Тарутиномъ, то вы и знать насъ не хотѣли, а мы васъ не забыли.....» Я замялся и кое-какъ извинился тѣмъ, что, по случаю больной ноги, не могъ тогда ходить. Дѣйствительно, когда мы стояли подъ Тарутиномъ, то я жилъ съ штабсъ-капитаномъ, рѣдко ходилъ къ своимъ орудіямъ, а у полковаго командира ни разу не былъ. По представленію полковаго командира и
